Наталия Осядовская - Спасательные экспедиции. Книга четвёртая

– Да ты и сейчас для нас такой же! – Заявили мои родители.

Родители довольны своим сыном. Чему удивляться? Это вполне естественно. Значит, сделали хорошо свою главную в жизни работу. Доволен ли я? Пусть об этом судят другие.

Большинство детских воспоминаний, связанных с родителями, у меня очень позитивные. Меня оберегали, мной занимались, да что там говорить, просто баловали. Видимо у них, моих дорогих Лины и Павла, не просто большое желание, но и талант к воспитанию.

А грустные мои детские воспоминания – разные потери и расставания с друзьями.

Мой друг с детского сада Славик. С ним нас случайно записали в разные классы: меня – в 1-ый «А», а его в «Б». После наших горьких рыданий – оплошность, не без труда, была исправлена. Совместные дороги в школу и из школы – мы жили в одном доме, но в разных подъездах, взаимопомощь при выполнении заданий, обязательные приглашения на день рождения друга, первые полудетские мечты о будущем. Наши родители тоже подружились. Даже один раз ездили отдыхать все вместе на море в Крым.

Увы! Счастье продлилось недолго. Когда мы учились в пятом классе, папу Славика избрали депутатом, и он с родителями переехал в Москву. Предполагалось, что они вернутся через 4 года, но они там так и остались – отца пригласили на какую-то важную работу. Такого близкого друга у меня больше не было. Я пытался разыскать его в Москве, уже, будучи взрослым, но, оказалось, что он учится в Англии.

Мой папа хотел, чтобы я серьёзно занимался спортом. Но ни футбол, ни хоккей мне не подошли. Вернее, это я им не подошёл. Оказывается, у меня напрочь отсутствует агрессивность и «воля к победе».

– Раз так – будем учить ребёнка танцам, – предложила мама.

И это было то, что надо! За три года занятий, на которые я ходил с большой охотой, я сделал большие успехи. У меня уже была постоянная партнёрша – Катрин, как она сама себя называла. Она была старше меня на год и обращалась со мной немного покровительственно. Но, когда мне исполнилось 14, я за одно лето так вырос и возмужал, что Катрин стала относиться ко мне очень серьёзно. Теперь мы встречались и помимо занятий. Ходили в кино и на каток. Даже целовались один раз в тёмном подъезде. Но… родители Катрин и она с ними эмигрировали в Штаты. От огорчения я даже бросил бальные танцы, хотя мне предлагали другую партнёршу. Примерно год мы даже писали друг другу. Не помню, кто из нас первый не ответил на письмо.

Ещё один дружочек появился у меня, когда я учился в школе последний год. Оценки у меня были всегда хорошие, экзаменов я не боялся, поэтому в последний год я стал посещать вновь открывшуюся школу Хип-Хопа. Научился танцевать и в этом стиле. Показывал движения там смуглый темноволосый паренёк, которого все звали Патрик. Он сразу почувствовал, что я имею некоторую танцевальную подготовку и через месяц-другой мы вдвоём стали «демонстраторами» – показывали остальным как надо выполнять танцевальные па.

Мы с ним смотрелись как две противоположности – смуглый живчик Патрик с серьгой в ухе и я, выросший к тому времени до своих метр восьмидесяти и отпустивший копну волнистых светлых волос. Но, оказалось, что у нас много общего. А, самое главное, мы оба мечтали о дальних странах. Я и раньше собирал всё, что мне попадалось о знаменитых путешественниках прошлого. Больше всего мне нравилось читать об эпохе великих географических открытий. А он многое знал о тех, кто путешествует в наше время. Теперь мы общались и вне студии, но домой я его так и не привёл. Вид у него был уж очень экзотический, да и непарламентские выражения слетали с его губ с лёгкостью необыкновенной. Не стал травмировать родителей. Они могли не понять. Патрик мечтал добраться до Франции и наняться в Иностранный Легион. Но… избежать военной службы в России ему не удалось. Когда его «забрили», переписка у нас прервалась, не успев толком начаться.

Прямо напасть на меня какая-то! Стоило мне начать с кем-нибудь дружить, как мой друг уезжал далеко и насовсем!

Уехал даже мой сосед – Виталя, как его все звали. Вернулся к отцу в Молдавию. Там для него появилась возможность получить высшее образование в Румынии за счёт какой-то гуманитарной программы.

А мне куда поступать? Это была та ещё проблема. Торопиться мне, правда, было некуда.

Армия не грозила, как я уже объяснял, параметры моего организма не соответствовали понятию «годен к строевой». Теперь-то мне понятно и почему. Ну, и хорошо. Военное дело – это уж точно не моё!

Так куда же? В университет на географический, – решил я. Уже сдав уже документы, я их перекинул на исторический. Поступил, сдав всё на «отлично». И ушёл после первого семестра. Со второго года обучения начинается педагогическая практика в школе. Никаких путешественников прошлого и настоящего даже близко нет.

Те полгода я проработал «демонстратором» всё в той же Школе Хип-Хопа. Платили мало и нерегулярно. Тут на мой 18-ый день рождения прилетела Эни и подарила мне поездку в Англию. Это было здорово! Подробности я уже излагал раньше. И вот, когда мы были в Англии, позвонила Илона Вольская, мамин литературный агент, и сообщила ей, что приходили странные люди и очень интересовались книгой. Эни вызвала в Лондон Надежду, и я прилетел в Питер с ней. Побоялась посадить в самолёт и отправить одного 18-летнего ребёнка!

Это они и сделали из меня великовозрастное дитя – мама и Лина с Павлом. Перестраховщики блин!

А ещё я умудрился «соблюсти невинность» до 19-ти лет. Потерял я её, когда уже работал в торговом центре. Кладовщица, которая взяла меня в оборот и просветила, долго потом отпускала шуточки по этому поводу. Привела немного в чувство Анюта. Да и перемещение в Новейшую Эру сыграло свою роль.

Но это «лирическое» отступление. Итак, после поездки в Англию я уверился, что история географических открытий и есть моя стезя. Причём в русской истории в этой области даже больше белых пятен, чем в испанской, например. Имя Христофора Колумба, например, носят все главные улицы или площади во всех испаноязычных столицах. А русские первопроходцы и исследователи Сибири и Арктики вовсе не являются нашими национальными героями.

Вы будете смеяться, – я снова поступил в Университет. Тем более, что открылся историко-архивный факультет. Это звучало уже лучше. Намекало на работу с первоисточниками. Но… нас сводили в архив на экскурсию, в который и распределялось большинство выпускников.

Мне там совершенно не понравилось. Теперь я знал точно, что ни работать в школе учителем истории, ни похоронить себя заживо в архиве я не хочу. Зарплаты, к тому же, и там, и здесь платили просто смехотворные. А где же учат настоящих исследователей, организовывающих экспедиции в разные интересные места? Я устроился работать в торговый центр и решил, что летом поеду работать в археологическую экспедицию.