Alex Linkevich - Источнику стало известно. Без грифа секретности

– Николай Петрович, как?

– Ну-у, Андрей, ты даешь! – а что ещё можно сказать, прочитав о таком и просмотрев такие фотографии?

Николай Петрович аккуратно, насколько он мог это сделать, собрал листы в стопку, выравнивая карандашом края.

– Я представил, что будет, если напечатаю… – он покачал головой, наклонился к фотографиям, сдул упавшую на них перхоть. – У меня температура сразу на три градуса упала, от страха.

Редактор встал из-за стола, прошёл к мутному окну, глубоко вдохнул свежий, начинающий отдавать морозцем воздух.

Андрей подошел к Редактору, встал за левым плечом. Посмотрел на автомобильное стадо, мычащее у светофора там, на улице, далеко внизу.

– Люди, Петрович, спасибо скажут…

– Эх, Андрюша! Много ты знаешь о людях! Скажут они тебе… жди! – Лицо Редактора подёрнула кривая улыбка. – Да и вообще, смотрю – добрый ты какой-то…

– Петрович! Я-то, может быть и добрый, а вот этот… —

Андрей вернулся к столу, взял несколько фотографий с «материалом».

– Посмотрите, вот. На его лицо, даже! Такой, думаю, не может родиться от женщины, – он повернул фотографию так, чтобы Редактор мог полюбоваться изображением. – Таких начальников делают по правительственному спецзаказу!

Андрей и Николай Петрович, через кабинет, смотрели друг на друга. Редактор встряхнул мышиной головой.

– Андрей, послушай, ну что ты плетешь, ну, начальник… Начальник! Республиканского МВД содержит гостевой дом, на каком-то острове! – он приподнял щуплые плечи, выражая и недоумение, и недоверие к увиденному. – А, этот, как ты пишешь…

Редактор огрызком карандаша показал на стол.

Андрей понял, о ком идет речь:

– Петрович, у него на самом деле, ну, рот похож на железный капкан, – поторопился он оправдаться.

Он нашел на столе ещё несколько фотографий, и показал их Редактору.

– Менты, мои знакомые, раскопали, два убийства за ним, в розыске федеральном. – Андрей реакции Редактора не дождался и рванул правду-матку. – Потому и служит нашему борову псом преданным.

– Слушай, Андрей, а что ты так долго это держал? – Очнулся Редактор. – Ко Дню милиции, что ли берег?

– Видите ли, в чём дело, Николай Петрович, тема весьма щекотливая, – Андрей постучал себя по плечу, по несуществующему погону. – Тут проверять, да проверять надо было, чтобы не подкопались.

– Кто не подкопался бы, а, скажи – кто? – Ответ казался очевидным и Редактор его не ждал. – Ладно, оставь материал. Почитаю ещё. Подумаю…

Подумал он, или о чем-то вспомнил, но вдруг начал лавировать, неожиданно даже для себя самого.

– Конечно, с одной стороны, пора уже… – Редактор посмотрел на портреты нового руководства, развешенные на стене. – Да и веяния, понимаешь ли, такие, что…

Редактор развел перед собой руками, пытаясь показать, какие именно веяния он имеет в виду, но, сказалось отсутствие практики, и пантомима не удалась.

– Давай, Андрей, иди пока, позову…

Редактор покосился вслед вышедшему журналисту, подождал, когда закроется за ним дверь кабинета. Чуть подумав, достал из нагрудного кармана шуршащую упаковку и заложил под язык таблетку валидола. Посмотрел с сожалением на карандаш, снял трубку телефона, набрал заветный номер.

Проговорил в трубку шумно, с хрипотцой:

– Дежурный? Это Николай Петрович, редактор «Гальюн Таймс». Генерал на месте?

Интерьер квартиры выдавал глубокое одиночество её хозяина.

Андрей, как единственный холостяк в редакции, от командировок не отказывался, с удовольствием подменял своих семейных коллег, потому дома бывал не часто, точнее сказать – набегами, ему пока и в голову не приходило заняться обустройством или облагораживанием своего жилища. Его самого всё устраивало, гостей он практически не приглашал, оберегая свой личный мирок от критических взглядов и замечаний.

Мы по всей квартире бродить не будем, во-первых, не позволит хозяин и, главное, присущее читателю врождённое благородство. А, вот в одну из комнат обязательно заглянем, как раз по праву Читателя!

Хозяин расслаблялся. Сегодня его вечер, последний, прощальный и Андрей старался его провести достойно, чтобы запомнился надолго. Что для этого надо? Посмотрим? Через замочную скважину? Но, только, никому, понимаете, т-с….

Вдоль одной из стен, закрытой до самого потолка турецким ковром, стоял приличного размера диван. На тёмно-зелёном плюшевом покрывале пять-шесть небольших подушек. В изголовье дивана интимно подсвечивало тёплым оранжевым светом бра, о двух рожках, красной меди.

Фасонисто прислонился к дивану низкий столик. Из тех самых, что называются сервировочным. На столешнице из толстого стекла, стояла фарфоровая (не фаянс!) тарелка с золотым ободком. На тарелке, золотом же отсвечивали куски крупно нарезанной, плачущей жиром скумбрии. Были ещё на столике какие-то бутылки, тарелочки с острыми и солёными закусками, и, почему-то, плитка шоколада на рассыпанной мелочёвке, из денег.

Золото завивалось в пузырьках, поднимающихся со дна двух пузатых кружек с пенным напитком.

Сухощавая и скуластая молодая женщина по имени Катя, с раскосыми, весёлыми и пьяными глазами, со стаканом вина в руке, полулежала на диване, легко приминая зелёные шёлковые подушки. Её длинные и мускулистые ноги балерины, едва прикрытые халатиком, вызывающе отсвечивали золотистым загаром.

Она покачивала стаканом и смотрела вниз, на пол, на котором, по красно-коричневому, верблюжьей шерсти паласу, расстилалась волнами зелёно-голубая карта России.

Андрей, с высоким, резного хрусталя, стаканом в руке, всматривался в её разноцветье и просвещал Катерину:

– Вот так Володя и сказал – до утра, чтобы смылся. Вот, друг! На хвост, говорит, генералу наступил, и вполне возможен летальный исход! – Андрей взял монетку из кучки мелочи, лежащей на столике. – Ещё и записку написал, на любой рейс можно пристроиться.

Подруга отпила глоток винца из стакана и отставила его на столик. Взяла кружку под белой пенной шапкой. Шапка белая, а напиток в кружке золотистого цвета, похоже любимого в этой комнате.

Андрей подкинул и поймал монетку, вроде как для тренировки.

– И не простит генерал, пришьют что-нибудь, и аля-улю! Так что, Катюха, выбираю место жительства! – улыбнулся счастливо.

Он пригубил из стакана, повернулся к расстеленной карте спиной, бросил монету через левое плечо.

Катя устраиваясь в углу дивана поудобнее, вытянула свои великолепные ноги, в одной руке она держала кружку, на длинном пальчике другой покачивался кусок рыбы. Блестели в свете бра её острые коленки.

Андрей повернулся посмотреть – куда позвала Судьба.

– Ну, и куда рванём? – он нашел взглядом жёлтый кружечек монеты. На тёмно-зеленом поле Сибири. В центре. В глуши. Присвистнул: – Ничего себе! Дай-ка еще разок…