Валентина Космина - Подарок. Приключенческая повесть

Много нового я узнавала и от мамы. Ее природная интуиция, развитый вкус и глубокая народная мудрость, помогали по-другому смотреть на картины, чувствовать их глубину, отвергая хитроумные рассуждения и надуманность. Благодаря маме, я полюбила балет и оперу. И когда бывала в столице, радостно посвящала время художественным выставкам и театрам.

Постепенно мое самообразование дало результат, и я безошибочно могла назвать стиль, направление, а позже и художника – автора картины.

Ну, а во-вторых, и это между нами девочками, у меня еще и глупая натура искусствоведа – все оцениваю, за всем наблюдаю, делаю выводы, даже если никто не просит (вот занесло меня в самоанализе).

Это все в прошлом, а сейчас возмущенная Ирка стоит над этюдником и с недоверием смотрит на него.

– Действительно хорошо написано, – подтверждаю я для ее уверенности, зная, что это правда.

– Ну, ладно, раз написано неплохо, то можно уже собираться на дискотеку, правда, девочки?

– Ох, и неугомонная ты у нас! Сейчас соберем вещи, и можно будет подумать о вечере.

– Нет, девочки, не о вечере, а об ужине, потому что есть очень хочется! – весело добавила Татьяна, собирая кисти и краски.

Идея веселого вечера звонко зазвучала в воздухе, и через несколько минут, аудитория опустела, а дипломницы, наскоро сложив свои работы в углу подсобки бабы Кати, которая хранили их в целости и сохранности, помчались к любимому месту на берегу реки.

На ее, когда-то живописных склонах, все было занято престижными, и не совсем, ресторанами, кафетериями, развлекательными комплексами. Но в одном углу, стояла незаметная для посторонних глаз, небольшая каменная беседка, которая чудом уцелела в этом неистовстве бизнеса. Рядом с ней ставал, маленький пикап с вагончиком-прицепом. Хозяин пикапа Владимир Владимирович приезжал сюда вечером, подвозя вкусные пирожки, и кофе. Когда наступали теплые дни, вагончик приезжал дважды, и вечером задерживался дольше. Шумные студенты всегда пользовались возможностью сытно и недорого перекусить. А вечером мы наслаждались не только пирожками с кофе, но и слушали пение под гитару. Владимир Владимирович был хорошим гитаристом. Ему подпевала жена – Марья Ивановна, и их песни напоминали о других временах и событиях, которые нам были неизвестны.

Прибежав к беседке, и заняв очередь за пирожками, девушки решали остаться здесь, или отправиться на дискотеку, и «оторваться» там «по-полной»?

Все понимали, что это – последние дни преддипломной сессии, затем защита, и все – разъедутся девочки по разным городам, а когда встретятся – неизвестно. Пока думали и спорили, что лучше, я отошла, чтобы постоять в одиночестве, полюбоваться закатом солнца.

Река в это время была на удивление величественной. Отступил куда-то шумный город, а она катила свои воды навстречу вечерней заре, перебрасывая последние солнечные лучи, мерцая ими, маня прохладой и весенними запахами.

Неподалеку от меня, женщина продавала украшения из природного камня, но покупателей не было, и она тоже любовалась видом реки. Потом как-то неожиданно обратилась ко мне со странными словами:

– Ну что, милая, вот и встретились мы с тобой. Я так долго тебя искала.

– А мы разве, знакомы с вами? – удивилась я, разглядывая незнакомку.

Обычная женщина средних лет с добрым взглядом и седыми волосами, собранными в изысканную прическу. Но что-то необычное было в ее лице. Пригляделась внимательнее – конечно глаза. Блестящие, сияющие молодым задором, светло-зеленые, как изумруды. Цвет глаз подчеркивало ожерелье из природных самоцветов, играющее всеми цветами на ее шее. Пока я рассматривала, она продолжила:

– А я тебя вот такой и представляла.

– Как вы меня представляли?! Ничего не понимаю. Извините, но я вас действительно не знаю.

– Это ничего, что ты меня не знаешь. Тебя я увидела во сне и искала. Моя миссия – передать тебе вот это. И с этими словами она сняла с шеи ожерелье и протянула мне. Затем, несмотря, на то, что я и не думала его брать, положила на парапет и сказала:

– Бери, не бойся, здесь нет никакой магии и колдовства. Мне нужно его тебе передать и все, а дальше, сама решишь, что с ним делать?

– А вы не ошиблись? – мне как-то не верилось в реальность происходящего.

Тогда женщина, улыбнувшись, напела мамину колыбельную, о которой не знали даже подруги:

Тихо напеваю песню-колыбель

Белое начало запертая дверь.

Отступи, рассыпься

«На душе печаль»

Не о чем жалеть мне,

Ничего не жаль.

Завернулась кошка

Тепленьким клубком

Снежное окошко осветило дом

Спи моя малышка

Крепко, сладко спи

Пусть не будет горя на твоем пути.

Пусть пребудет радость в жизни у тебя

Спи моя родная, спи мое дитя!

Удивительно это все. Я задумалась, вспоминая ласковый голос матери, которая недавно ушла из жизни. И так погрузилась в воспоминания, что даже показалось – мама где-то рядом, тихая и кроткая, как всегда. Невольно набежала слеза, но быстро спохватилась, – негоже, когда посторонние видят твои слезы. Оглянулась, а женщина где-то делась, со своим товаром, будто и не было. Только на парапете лежало ожерелье, подтверждая, что это не призрак. Я даже немного растерялась: «Ничего себе приключение, вечно куда то влезу». Вон девчонки как девчонки, кофе с пирожками уже купили, а я здесь, стою и решаю брать или не брать ожерелье странной женщины.

Оно было очень красивым и старинным. Одни камни хорошо обработаны, другие – шершавые неровные, но удивительно сочетались с гладкими камнями. Невольно подумалось:

– Что я знаю о старинных камнях? Во-первых – они несут мощную энергию. Во-вторых – неизвестно, что они могут принести новому владельцу. Немного!!! Вот попала, так попала. Ну? И что же делать? Оставлю ожерелье здесь, пусть забирает, кто хочет.

Вдруг, мое внимание привлекли звуки гитары, доносившиеся от вагончика. Подруги жестами звали послушать песню. Размышляя забрать ожерелье, или оставить на парапете, решила: «Потом разберусь, если никто не заберет», – подошла поближе. На ступеньках вагончика сидел парень и, тихо перебирая струны, и напевал приятным баритоном. «Видимо знакомый Владимир Владимировича», – подумалось мне. Он был хорош. Чистое смуглое лицо, зеленые глаза, каштановые волосы, немного вились и лежали тяжелой гривой на плечах, кроме того, у него был высокий рост и широкие развитые плечи. Одним словом – парень видный. Явно не одна девушка заглядывалась, однако его улыбка, манера петь, свидетельствовали об отсутствии самовлюбленности и позерства. Песня была простая и задушевная, но в ней было что-то такое, что заставило прислушаться и задуматься.

Стоят леса, шумят ветра,

Над рощей в чистом поле.