Аким Астров - Два поцелуя Иуды. Книга вторая. За что ты казнишь меня?

– Здравствуйте, Артем Степанович.

– Где ты меня принимать будешь? – спросил митрополит.

– Можем здесь в гостиной, а если хочешь, поднимемся в кабинет. Сам выбирай, – ответил Фомин.

После того как его гость был возведен в сан митрополита, а он сам, напротив, получил унизительный пинок, старый приятель, мягко говоря, не баловал его своим вниманием. От этого неожиданного визита Фомин не ждал ничего хорошего.

– Не будем лишний раз по лестницам шастать, – сказал митрополит и опустился в одно из кресел. – А Даниил, если не возражаешь, в бильярдной пока развлечется.

– Батюшка, не забыли, где она находится? Или вас проводить? – спросил Фомин у молодого священника.

– Не беспокойтесь, Артем Степанович, – ответил тот. Он поставил рядом с митрополитом небольшую сумку и сразу направился в бильярдную комнату, расположенную в другом крыле дома.

– А куда твой Альф запропастился? – спросил Фомина митрополит. – Обычно он первым гостей встречает.

– Нет больше Альфа, – ответил Фомин, заняв другое кресло. – Две недели как схоронили. Поручил подобрать новую собаку, но сердце пока ни на кого не легло.

– Понятно. А где семейство твое? Что-то никого не видно.

– За границей семейство, – коротко ответил Фомин.

– А вот это, Артемушка, неправильно, – сказал митрополит. – Семья и внуки должны быть рядом. Особенно такой чудный, как твой Сережа.

– Приму к сведению твой пастырский совет.

– Прими, прими. Мои советы плохими не бывают. – Митрополит потянулся к сумке и достал бутылку в виде графина, наполненную темно-бордовой жидкостью. – Рюмочку особого ликера испить не желаешь? Специальный монастырский рецепт. Вчера сам первый раз испробовал.

– С каких это пор монахи ликер производят? Раньше вроде только вином и наливками пробавлялись.

– Пронюхали они, что я к этому напитку неравнодушен, вот и решили поэкспериментировать. Ликер им удался знатный, редкостный, я бы сказал, ликерчик. У меня даже мысль о серьезном производстве появилась.

– После такой рекомендации грех отказываться, – согласился Фомин и направился в столовую, отделенную от гостиной широкой аркой с тяжелой в цвет кресел занавесью. Вернулся он с хрустальным подносом, на котором стояла вазочка с горьким французским шоколадом и две рюмки.

– Вот и правильно. Грехов у нас и так не мало. Ни к чему новые плодить, – с улыбкой произнес священник, наполняя их. – Вкуси, Артем, чудесный нектар.

Фомин не был любителем сладких напитков, но этот ликер и вправду оказался хорош – с очень тонким, незнакомым ароматом и без приторности, присущей многим из них.

– Что скажешь? – спросил митрополит. – Не обманул я тебя?

– Приятный.

– Приятный? И это все, что ты можешь сказать? – произнес священник с ноткой разочарования. – Тогда наливай себе водку, а я этим нектаром один буду наслаждаться.

– Водки, Миша, я как-нибудь потом выпью, – сказал Фомин, демонстративно бросив взгляд на часы. – А сейчас давай о делах поговорим. Мне скоро надо быть в Думе.

– Чем ты там занят? – с усмешкой спросил митрополит. – Не работа, а синекура.

– Какая синекура? У нас в комитете сейчас куча законопроектов. Пахать и пахать.

– Да брось ты! – махнул рукой митрополит. – Знаю, как вы там в Думе пашете в поте лица своего. Только от ваших дел что-то проку маловато.

«Можно подумать, что от ваших дел проку много», – хотел сказать Фомин, но сдержался. Ссориться с митрополитом сейчас точно не стоило.

– Зато ты, наверное, пашешь без устали. Я уж и забыл, когда ты уделял время для старого приятеля, – сказал он.

Священник вопросительно посмотрел на хозяина дома – такого уязвленного тона он не слышал от него за всё время знакомства. А знакомство их состоялось, когда высокие должности виделись им только в мечтах.

– Ты, я вижу, обиделся на меня, – сказал он, укоризненно покачав головой. – Зря.

– Да я понимаю, – ответил Фомин с усмешкой. – Ты же теперь такая важная персона. Я даже удивился, что ты обо мне вспомнил. С чего это вдруг?

– А ты не понял, о чем я тебя спросил по телефону? – с хитринкой в глазах спросил митрополит.

– Честно говоря, не совсем. Что тебя конкретно интересует?

– Да брось ты, Артем! Не темни.

– Не понимаю, – произнес Фомин с максимальной искренностью, на которую был сейчас способен.

Митрополит громко поцокал языком.

– Всё ты понимаешь.

– Даже, если и так, то твой интерес мне не понятен. Тем более, я не говорил тогда ни о чем конкретном.

– Так может, пришла пора поговорить о конкретном?

Вчерашний поздний звонок митрополита застал Фомина врасплох и очень испугал, подтвердив самые худшие предположения. Всё взвесив, он пришел к выводу, что старый приятель едет к нему не по своей инициативе. И он догадывался, по чьей просьбе священник вдруг захотел с ним пообщаться.

– И все-таки, мне бы хотелось знать о причине, побудившей тебя мне позвонить? – спросил он.

– Простое любопытство, – ответил митрополит.

– Не гони, Миша!

– Не мог бы ты без вульгаризма, – недовольно поморщился митрополит. – Я просто вдруг вспомнил, как ты обмолвился о так называемом «Боярском досье». Вот и подумал, что эту тему нам стоит обсудить.

Фомин сделал вид, что принял объяснение священника.

– Я не говорил, что видел это досье, а только о том, что оно существует, – сказал он. – Что же тут обсуждать?

– Не видел, говоришь, – произнес с усмешкой митрополит. – В отличие от тебя я был в тот вечер абсолютно трезв и помню твои слова о том, что ты видел документы оттуда. Правда, какие именно не упомянул.

– А ты не спросил?

– Не удалось. Уж очень ты тогда заспешил.

Фомин понял, что дальнейшая пикировка будет просто потерей времени, а тупое отрицание известных фактов привело бы только в тупик. И он решил сыграть один из заготовленных вариантов.

– Об этом досье я сначала только слышал, но потом ко мне попала парочка крайне интересных листочков, о которых я тогда и говорил. Я не уверен, что они из этого досье, но вполне возможно, что и оттуда. Сейчас покажу. – Оставив гостя наслаждаться ликером, Фомин поднялся на второй этаж и скоро вернулся с пластиковой папкой, из которой извлек два листка. Протянув их священнику, сказал: – Это всё, что у меня есть. Как ни странно, это касается тебя.

– Меня? – неподдельно удивился священник. Ему не понадобилось много времени, чтобы оценить то, что держал в руках. И эти два листочка чуть не обожгли ему пальцы. – Это что такое? – спросил он, старательно скрывая волнение. От обычной напевности его речи не осталось и следа.

– А ты сам не видишь? – ответил Фомин вопросом на вопрос.

– Так здесь же всё замазано, – сказал священник, глядя на жирные черные полоски, закрывающие цифры. Он был ошарашен, и ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Митрополит знал, что на каждого человека из властной российской элиты существует подробное досье, но он никак не ожидал, что информация о нем самом окажется такой подробной.