Сергей Филиппов (Серж Фил) - Хроники ГСМ. Это больше, чем правда, это – жизнь!

– Да хрен его знает, – пожал водила плечом.

– Погоди, ты же только что сказал, что знаешь! – тряска моя перешла в нервное подёргивание.

– Нет, я сказал, что слышал об этой воши, а вот где она обитает – этого я не знаю.

– Но хоть в каком направлении ехать? – продолжил я по инерции, но уже безо всякой надежды на какую-либо ясность.

– А ехать нужно на Нижний Одес. Где-то там, перед ним, есть отворот на Малую Перу, сдаётся мне, вам туда и нужно.

– Сколько, говоришь, километров до Малой Перы? – переспросил Толик.

– Да около шестидесяти, – бодро ответил водитель встречного «Москвича». – А может, и девяносто.

Толик воткнул вторую скорость и мощно газанул:

– Шестьдесят, девяносто, да хоть сто пятьдесят, – для нас это всё едино!

Эх, недооценил Толян покрытие местных дорог и явно переоценил возможности нашего автомобиля! Впрочем, если быть предельно объективным, то следует уточнить, что покрытия на этой дороге не было вовсе, да и дорогой-то её можно было назвать, только находясь в последней стадии опьянения или в первой фазе умиротворённого сумасшествия. Но зато Антону повезло чрезвычайно. Поскольку он готовился стать матёрым морским волком, то та болтанка, что он испытал, находясь в зелёном фургоне нашего вездехода, должна была ему дать полное представление о тех чудовищных штормах, кои ему предстояло пережить. Хотя лично мне она бы отбила всякую охоту не только выходить в море в шторм, но и вообще приближаться близко к морскому побережью! Но для полной ясности нужно заметить, что не столько качество дороги вызывало эту усиленную болтанку, сколько конструкция нашего фургона. Конструктор его явно переборщил с габаритами, отчего центр тяжести стал выше всех допустимых пределов, и поэтому-то наш домик и болтался, как рыбацкая лодка меж девятых валов.

– Как самочувствие, Антоша? – участливо спросил Толик гардемарина, когда мы остановились, чтобы перекусить. – Тебе, наверное, и есть-то не хочется после такой тряски?

– Наоборот, – бодро ответствовал морской (или дорожный?) волк, – наоборот, аппетит зверский! Что там у нас на обед?!

– Шашлык по-карски и мясо по-татарски, – огласил я меню, – а ещё витаминный напиток под названием: закатай губёнки внутрь!

– Мог бы сказать и попроще: бич-пакеты и тушёнка, – улыбнулся Антон.

– Слишком он у нас умён, чтобы говорить просто, – поддел меня Женька и задумчиво побрёл в лес, зажав в подмышке рулон туалетной бумаги.

Как бы невероятно это ни выглядело, но в место назначения мы всё-таки попали. Трудно, но настырно пробирался наш суперавтомобиль лесными дорогами, обдирая листву и хвою ни в чём не повинных деревьев, натужно пробуксовывая в жирной и липкой грязи и опасно кренясь на бугорках и в ямках. И, наконец, словно заправский БТР, пропахав вброд широкий ручей, он выбрался на открытое место, и перед нашими взорами предстал этот пресловутый Сэдьвож!

Что ж, действительность соответствовала названию! Несколько хилых домишек сбились в кучку возле железной дороги, и вид их был так неопрятен, жалок, что становилось предельно ясно: они давно и безжалостно вычеркнуты из жизни, словно бомжи или беспризорные дети.

Но один домик стоял особняком. Был он таким же непривлекательным и покорёженным сквознячком времени, но возле него мы заметили стоящий автомобиль – голубой ЛУАЗик.

– Вот здесь мы наверняка узнаем обо всех дорогах этой хмурой местности, – предположил я.

Странно, но в последнее время зачастую получается, что первый же человек, к которому мы обращаемся, оказывается самым информированным и самым энергичным в округе. Или кто-то свыше нас ненавязчиво направляет в нужное русло, или же чутьё наше развито до виртуозности. Именно так случилось и теперь. Сергеич, хозяин дома, не только выдал нам всю информацию о местных дорогах, но тут же, торопливо, будто ждал этого момента не одно десятилетие, предложил дом для жилья, баню для помывки и себя для работы.

– Только, ребята, в этом доме жила одна бабка. Полгода назад она умерла, но узнали об этом лишь через четыре месяца, поэтому там не совсем свежо.

Он оказался прав, свежести не было и в помине. Смрад, что стоял в помещении, казалось, можно было потрогать руками, а ноги сотрясал нервный озноб, от чего они теряли устойчивость.

– Не, я буду спать в машине! – зажав нос рукой, выдавил Толик.

– Я тоже, – поддержал его гардемарин.

– А мне тут нравится, – прикурил Женька сигарету, – когда я выкурю пару пачек, здесь уже будет пахнуть так, как и должно.

Я немного подумал и решился:

– Ладно, я тоже остаюсь в доме, а то Жоржичу будет одному скучно – не с кем даже и полаяться.

– Сергеич, ты как с пилой-то, умеешь обращаться? – задал я вполне естественный вопрос нашему свежеприобретённому рабочему.

– Да что ты, Серёга, я с пилами двадцать лет работаю! Да я леса столь навалил, сколь ты и не видел!

– А какими пилами ты работал?

– Да всякими. И «Дружбами», и «Тайгой», и «Уралом».

– Но у нас-то пилы несколько иные, их особенность…

– Да пилы как пилы, что я, не вижу! – не дал мне договорить Сергеич. – Они ж как игрушки!

– Сергеич, ты зря не слушаешь. Если ты не работал с ними, то очень просто можешь себе что-нибудь отпилить, – попытался Толик вбить гвоздик осторожности в голову бесшабашности.

– Что ж, я пацан, что ли? Знамо дело, руки-ноги жалко, свои, чать!

А через десять минут я вызывал по рации Женьку (он с гардемарином работал в километре от нас):

– Жень, надо бы Сергеича до дому довезти, он тут себе полноги отхватил.

– Правда, что ли?!

– Ну, не совсем так, но полоснул по коленке прилично.

– Но мы же на тырчике к вам не сможем подъехать.

– Ничего, до вас он как-нибудь дохромает, вы его только доставьте до дому. Пусть там перевяжется. Если сможет работать, везите его назад, а если нет, пусть дома сидит.

– Хорошо, всё понял. Не очень ясно лишь одно: мы каждый раз покупаем йод, бинты, но ещё ни разу их не взяли с собой в лес. Почему?

После минутной паузы я спросил:

– Я не понял, это вопрос чисто риторический, или же ты ждёшь ответа?

Но ответа на мой вопрос не последовало, вероятно, его-то Женька и посчитал истинно риторическим.

Обратно многоопытный лесоруб в этот день не вернулся, и нам пришлось вкалывать вдвоём. Я выставлял пару вешек, и Толик начинал валить лес по их створу. Я же с саблей старался идти перед ним, подрубая кусты и выставляя створные вехи. Когда мы таким макаром проходили достаточно далеко, я возвращался к тахеометру и корректировал направление. Потом Толик забивал точку, я проводил на неё наблюдения и переходил туда, а он шёл обратно, чтобы я смог отработать направление назад и сделать осевую съёмку. Ну, и так далее. И, если учесть, что ходить нам приходилось по кочкам и поваленному лесу, а вокруг нас в палящем зное неистовствовали полчища оводов, слепней и комаров, то можете только поверить, что романтичнее и шикарнее положения быть не может!