Ульяна Гринь - Заложница артефакта

Фер обшарил всю комнату от пола до потолка, стараясь особо не сдвигать вещи. Впрочем, порядка здесь никто не наводил, просто прикрыли мятые простыни и бросили вещи вперемешку с полотенцами в угол на кресло.

Перстня в комнате не оказалось. Не слышал Фер и силы камня. Как будто ее никогда и не было. И это оказалось самым страшным. От отчаянья он израсходовал почти весь запас поисковика, чтобы убедиться в исчезновении артефакта. И вышел из дома, заперев за собой замок.

Дела плохи, думал Фер, садясь в машину. В истории магических артефактов ещё не было прецедента, чтобы перстень сам по себе оторвался от владельца и ушёл по своим делам. Снять кольцо с пальца мог либо сам Фер, либо любой маг с мёртвого тела. Интересно, сильное алкогольное опьянение считается небольшой смертью? Да даже если и так, Алиса точно не маг и перстня она не касалась.

В общем, полный трындец, как говорили здесь, в Старом мире. Как объяснить пропажу артефакта отцу? Одно ясно – надо возвращаться на съемную квартиру и связаться с дворцом. Желательно напрямую с мастером-артефактором: он должен что-нибудь придумать.

Звонок застал Фера в пути. Телефон завибрировал на подставке, и по сенсорному экрану пошли серо-голубые волны. Вызов магии, звонят из дворца. Что же так некстати?! Он ведь ещё не посоветовался с Леви!

Поборов желание сбросить вызов, Фер коснулся пальцем зелёного значка и громко сказал:

– Фер на связи, слушаю!

– Ариго!

Взволнованный крик канцлера взорвал барабанные перепонки. Тут же и его лицо возникло на экране, перекошенное от тревоги и облегчения.

– Что произошло, канцлер? – усмехнулся Фер, сворачивая на светофоре.

– Ариго, произошла ужасная трагедия! – голос главного советника отца сорвался на громкий шёпот, и Фер услышал где-то позади истерический вопль:

– Канцлер, умоляю, держите себя в руках!

Великий Магистр, да что у них стряслось?! Сенора сама не своя…

– Ариго, – в третий раз начал канцлер и ему наконец удалось справиться с собой. – Вы должны немедленно, повторяю, немедленно вернуться во дворец!

– Почему вы называете меня ариго? – спросил Фер, внезапно вспотев от пришедшей в голову догадки. Его бросило в жар. Он станет ариго только после смерти отца…

– Его Светлость ариго Аддаж скончался полчаса назад от полученных вчера ранений.

Фер резко тормознул машину. Его обогнали белые Жигули, отчаянно сигналя, но он этого не слышал. Он вообще перестал видеть и слышать на какой-то момент. Отец! Его ранили! Он умер! А Фер ничего не знал. Вчера развлекался на даче, бухал, как последний тряпичник, и кувыркался в постели с хорошенькой студенткой… Позор! Отец бы не простил… Простит ли Сенора? И Фири?

– Фириель?! – крикнул Фер телефону. – С ней всё в порядке?

– Её Светлость ариголетта в полной безопасности, – сообщил канцлер, но его перебила говорившая ранее женщина:

– Очень мило с твоей стороны поинтересоваться и моим самочувствием!

– Сенора, как вы? – машинально спросил Фер, уже прикидывая, через какой портал они с Леви пройдут в Ностра-Дамнию.

– Ужасно! – выкрикнула мачеха, быстро обмахиваясь веером из лебяжьих перьев. – Я чувствую себя ужасно! Немедленно прибудь во дворец, тебя все ждут!

– Сейчас за Леви скакну и тут же к порталу.

– Немедленно! – отчеканил канцлер. – Леви больше нет в живых. Не возвращайтесь в квартиру. Вы нужны аригонату! Вас встретит эскорт!

– Как?! – заорал Фер. – Откуда известно про Леви? Я оставил его спать несколько часов назад!

– Наёмные убийцы, по всей вероятности, из деев! Его артефакт не отвечает, как и ваш, мы думали, что вас также нет в живых! Повторяю, ариго, вы нужны народу, возвращайтесь во дворец немедленно!

Леви… Нет! Этого не может быть! Отец и Леви, на них напали с разницей в сутки! Наверняка, охотились в Старом мире за ним, за Фером. А убили братишку…

«Куда ваша милость изволит поехать сам?!» Насмешливый вызов в чёрных глазах Леви… Почему Фер не взял его с собой?! Если бы не дурацкая настырность и не псевдо-гордость, молочный брат был бы жив.

Фер бросил машину во дворах и направился к реке. Портал был совсем рядом. Возле Кремля всегда шумела толпа туристов. Требовалось соблюдать осторожность, но сегодня не до этого. Сегодня можно исчезнуть даже на глазах всей Москвы, плевать! Внутри всё вымерзло, точно озеро в феврале, и любая мысль об отце или брате отдавалась гулкой болью, как если бы стукнули каблуком по льду. Вернуться во дворец. Принять аригонат в правление. Стать преемником отца. Фер стиснул зубы, подходя к мосту. Разрыдаться на тёплом полном плече матушки Мариель, что выкормила его и заменила мать… Шагнуть в портал, вернуться домой, закончить официальную часть и разрыдаться вместе с матушкой Мариель, которая сегодня потеряла сына.

Алиса стояла под душем и, зажмурившись, смывала с волос шампунь. Представляя, как смывается с неё вчерашний день и трагическая смерть бабули. Но воображение ленилось, дулось и вообще бездельничало, подставляя подсознание. Алиса постоянно возвращалась мыслями к странному сну.

Как же это было прекрасно – почувствовать себя принцессой! Хотя бы ненадолго! Ощутить тяжесть длинного, в пол, платья с кринолином, гладкость холодных и прекрасных драгоценных камней на груди, лёгкий сквознячок на шее, неприкрытой волосами… Ах, какая у неё была причёска! Попробовать, что ли, самой так поднять волосы? Нет, не стоит и пытаться, всё равно не получится. Максимум, что Алиса умела делать – это высокий шиньон с тонкими прядками по обе стороны лица. Но причёска из сна была в сто раз элегантней и воздушней, к тому же, невероятно шла к широковатому лицу Алисы…

Какая жалость, что я не умею быть принцессой в настоящей жизни, подумала она, намыливаясь. Какая жалость, что сейчас не принято краснеть до корней волос и прикрываться веером, для знакомства ронять вышитый, надушенный платочек и до свадьбы прогуливаться, целомудренно держась за руки и читая нежные стихи. Алиса вздохнула. Фёдор был хорош в старинном камзоле, который сидел на нём как влитой! Надо, наверное, перестать думать о нём… Всё равно они больше никогда не встретятся.

День не задался с самого выхода из подъезда. Алиса чуть замешкалась, пробуя подошвой ступеньку – не заледенела ли под слоем свежего снега, – и острые длинные сосульки с хрустальным звоном окончили жизнь самоубийством перед лестницей. Алиса аж взвизгнула от страха, потом машинально пересчитала. Пять громадных кусков льда. Ещё немножко – и парочка точно бы разбила ей голову!

К остановке Алиса шла с опаской, сторонясь домов. Несколько раз поскользнулась на новомодной плитке, которая зимой стабильно превращалась в каток, но, к счастью, ни разу не упала. Так, проехалась на полусогнутых, как в детстве, а это не считается. На выходе из дворов Алисе повезло ещё раз. Солидная, советского производства, буква А из слова «Парикмахерская» сорвалась с крепления и рухнула на тротуар, задев шедшую сзади женщину. Алиса оказалась на два сантиметра впереди. Охнув, женщина схватилась за плечо и привалилась к стене. Алиса, наоборот, отскочила от дома, помня про сосульки, и какой-то прохожий присвистнул: