Василий Ардаматский - Ленинградская зима

Чепцов немного пришел в себя и начал говорить. Никто еще не задавал ему вопросов, но он громко сказал:

– Я давно ненавижу большевиков, и вашу революцию, и все, что она породила! Доживете до весны, и вас вздернут на столбы! – продолжал он, задыхаясь на каждом слове. – Немецкая армия уже сжала свой кулак, смертный приговор вам произнесен! За это стоит умереть. Я жалею…

– А ну-ка, хватит ораторствовать! – Грушко грохнул кулаком по столу. – Показания давать будете?

После очных ставок с Кумлевым и Палчинским Чепцов стал давать показания. Он очень хотел жить, этот русский, пришедший на родную землю сеять смерть, чтобы затем возвыситься над полумертвой Россией…

Аксель очень скоро понял, что в Ленинграде произошел провал. Он немедленно радировал о случившемся Канарису, но никаких объяснений или выводов в его сообщении не было. Он знал, что шеф абвера не будет особенно поражен случившимся, регулярные сообщения о делах группы должны были подготовить его к этому.

Но Канарису, больше чем кому бы то ни было, нужен умный ответ на вопрос: почему успех мадридской «пятой колонны» не повторился в Ленинграде?

Какая же причина главная? Аксель хотел бы прежде всего напомнить о том, что он писал про особый ленинградский патриотизм в своем меморандуме еще в тридцать девятом году. Но он на первое место поставит все-таки не это. Здесь приводится мысль Канариса о том, что большевики искалечили русский народ, надломили его психику, лишили его индивидуальности, директивный коллективизм уничтожил личность. Шеф однажды сказал все это Акселю, и, хотя, признаться, полковник тогда не понял всего практического смысла данного вывода Канариса, это не имело существенного значения. Важно, что в самом начале анализа нынешней ситуации Канарис натолкнется на собственную мысль.

Дальше нужно говорить об особом ленинградском патриотизме и об особой любви к этому городу всех советских людей. И, конечно, обязательно напомнить, что сам Аксель писал об этом в своем давнем меморандуме.

Следует подчеркнуть также, что блокада и ее последствия не сломили жителей города, а умелая пропаганда большевиков использовала все трудности жизни для усиления ненависти населения к немецкой армии. После этого вести вербовку в вооруженные отряды «пятой колонны» было почти невозможно. Почти? Просто невозможно, и все… Можно вспомнить о грубой и неумной пропаганде на Ленинград ведомства Геббельса: сочинение примитивных листовок, дурацкий пригласительный билет на бал в «Асторию» по случаю вступления в город немецких войск. Сейчас это прозвучит для Геббельса просто скандально.

Спокойно и не торопясь Аксель обдумывал свое положение, когда наконец пришел из Берлина ответ по поводу диверсионного удара по Ленинграду.

«Предложение несвоевременно. Указанное действие должно находиться в тесной связи с действиями армии, само по себе оно ничего не дает».

Еще через четыре дня Аксель получил радиограмму, которая предлагала ему передать имущество и штаты группы в «Абвер-команду-104» полковнику Шиммелю.

Спустя неделю утром Аксель вошел в кабинет Канариса, держа в руке папку с обстоятельным и самым подробным анализом ленинградской операции.

Канарис, как всегда, встретил Акселя так, будто они виделись только вчера и сегодня его офицер зашел по какому-то рядовому служебному делу.

– Как чувствуете себя? – спросил он, приглашая Акселя садиться.

– Отлично. Если говорить о чисто физическом состоянии.

– Как выдерживали морозы?

– Плохо. Но всегда помнил, что нашему солдату еще тяжелее, это помогало.

Канарис понимающе кивнул. Аксель положил на стол папку:

– Здесь все данные… анализ… выводы.

– Прекрасно. Я ознакомлюсь и приглашу вас, – сказал Канарис и стал разглядывать свои руки.

Аксель хотел уже встать, но Канарис задержал его и, глядя черными узкими глазами на папку, спросил:

– Там есть о последнем предложении диверсий?

– Нет, ни слова, я решил… – начал Аксель.

– Вы правильно решили, – перебил Канарис и подвинул к себе папку. – Идите отдыхайте. Вся война еще впереди. Я позову вас…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Генрих Гиммлер – Адольфу Гитлеру

Из личной записки, адресованной в главную квартиру фюрера с грифом «Одна копия» [8].

«29 января 1942 года.

Пишу Вам, все еще находясь под впечатлением совещания у Вас и Ваших слов о том, что устранение миллионов низшей расы, которые размножаются, как черви, никогда не оплатит пролитой на войне благородной немецкой крови.

Сколько в этом высокой и преданной любви к нации, какое высокое чувство ответственности за ее судьбу. Но Ваши слова – и ключ к действию всех нас. Между тем это простое, лежащее в основе основ понятие еще недоступно иным людям, занимающим высокие посты в рейхе. Оброненные Вами слова, что «абвер не справился со многими из своих задач», подводят итог затянувшимся разговорам и недоумениям о методах нашей работы на Востоке.

Главной бедой абвера мне видится трафаретность мышления его руководителей. В начатую Вами новую эпоху истории нельзя прошлое делать образцом для настоящего. Мы говорим – партизанские банды в нашем восточном тылу надо поголовно истреблять. Абвер, ссылаясь на свои успехи во Франции, засылает в банды своих людей, которые должны постепенно (история подождет!) разложить банды изнутри. Вместо действия в стиле эпохи – трафарет. Очень рельефно это видно в действиях абвера на фронте группировки «Север» с главной целью – Ленинград. Иодль, по Вашему высокому поручению, еще в октябре 1941 года издает специальное распоряжение для командующего группой «Север», определяющее принципиальный характер всех наших действий…»

(Судя по всему, Гиммлер ссылается на документ, представляющий столь большой интерес и для нас, что автор находит нужным привести его полностью.

С 123

Верховное главнокомандование вооруженных сил № 44 1675/41 тайн. канц. начальника штаба (отд. Л/I опер.)

Гл. квартира фюрера 7.X.41 г.

ВЕРХОВНОМУ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ АРМИИ

(Операт. отд.)

Фюрер снова решил, что капитуляция Ленинграда, а позже Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником.

Моральная правомерность этого мероприятия ясна всему миру. Если в Киеве взрывы мин замедленного действия создали величайшую опасность для войск, то еще в большей мере надо считаться с этим в Москве и Ленинграде. О том, что Ленинград заминирован и будет защищаться до последнего человека, сообщило само русское радио.

Следует ожидать больших опасностей от эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан назад огнем.