Михаил Уткин - Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары

После Агадыря устроили сон-тренаж, а в Сары-Шагане вышли на морозный перрон. Нас немедленно приметил патруль, но, пока его прапор добежал до нашего вагона, мы уже зашли назад в купе, где он уже не мог придраться к форме одежды и прочему. А Юрка его вдобавок и послал…

Электровозы за полтора года стали ходить ещё дальше на юг и кончались теперь в Берлике-Первом. В самой Чу проводов ещё не было. Грузовые доходили с электровозами почти до Чу, а нам прицепили тепловоз в Сары-Шагане – не положено было такому фирменному и скорому, как наш, тормозить в каких-то Берликах.

Потихоньку снова улеглись спать, а рано утром за окошком уже неслись пригороды Алма-Аты. Ярко освещённый чемолганский рейсовый автобус несколько минут мчался с нами наперегонки, потом вильнул куда-то в сторону, и поезд тут же заехал на Алма-Ату 1. Там почти весь народ вышел, а мы остались до Алма-Аты 2. Юрка отпустил Гриньку до обеда домой, а я потащил орлов к себе.

Как меня поразили пятиэтажные дома в родном дворе!!! После двухэтажной казармы и трёхэтажного дома офицерского состава посреди Великой Казахской Степи они показались мне исполинскими небоскрёбами! Пока моя матушка готовила нам блины, мы смотрели телевизор – самую популярную среди солдат после тогдашней «Аэробики» (кто сейчас вспомнит шикарных девочек в самых откровенных купальничках на «Первом Канале»? ) передачу «90 минут» (то, что потом стало «Утром»). И как сейчас помню – шёл самый новый мультик про «Автомобиль кота Леопольда»…

Я уже успел целых два раза сгонять в командировки в Экибастуз вместе с гилёвской бригадой из электроцеха «Казтехэнерго», куда устроился сразу же после армии. Угу, в тот самый Экибастуз, посещения которого не миновал ни один будущий казахстанский энергетик, и про который мой отец сказал: «Экибас-Экибас, голубые дали, мы тебя, Экибас, кое-где видали!»

В это же время Игорёк Кичигин, ушедший служить на полгода позже, ещё продолжал топтать плац. Сначала он служил в самой Алма-Ате, а потом, когда вышел приказ министра обороны о том, что никто не имеет права служить в той же области, откуда призвался, его перевели в такую же часть по связи, но во Фрунзе.

Однажды он прислал письмо, в котором подробно объяснял, как найти его в этом городе: надлежало доехать две остановки до «шлагбаума», затем сесть в 38-й автобус, и ехать на запад, пока не появится пустырь, автопарк и что-то ещё… Описание впечатляло, и я подумал, что мне его будет достаточно.

День рождения у Кичигина был 13 марта, а 12 марта 1988 года (выходной) я решил поехать к имениннику. В компанию я сначала пытался уговорить только что вернувшегося из очередной 59-суточной командировки в Рубцовку дедушку советской мебельной промышленности Олежку Яцевича, но тот лихо отмазался. И я поехал сам.

Рано утром кичигинская мать Ольга Петровна снабдила меня двумя огромными местами багажа с подарками для именинника, одно из которых представлял собой огромный самодельный торт. Осев ниже всех ватерлиний, я в 6 утра выбрался на Абая и даже умудрился поймать такси. В советские времена это было сделать не так-то просто! Но несмотря на то, что я нарисовался на автовокзале у Сайрана, когда ещё и 7 утра не было, а автобусы в сторону Фрунзе уходили по расписанию каждые полчаса, билет мне достался только на полдевятого утра.

Рассвело, фонари погасли. В восемь утра открылась «Союзпечать», я купил журнал «Юность» и каких-то газет. Проведя самому себе политинформацию, дождался объявления посадки на свой автобус и, бережно неся впереди себя торт, поднялся на платформу. Меня ждал в меру покоцанный «Икарус» с джамбульскими номерами, белый с бордовой юбкой по низу, но уляпанный грязью по уши. Моё место оказалось на самом последнем ряду, сразу за задней дверью. В пустом промежутке перед собой я поставил сумки, да так и поехал.

Поехали ни шатко, ни валко, километров шестьдесят в час, и, подобрав последних «левых» пассажиров где-то возле Узун-Агача, водила уныло поплёлся по дождливой дороге. На Курдайском перевале дождик перешёл в снег. Телепались еле-еле, но к часу дня всё же добрались до Западного автовокзала Фрунзе, хронически пропахшего мочой со времён появления в нём самых первых пассажиров.

Под моросящим дождём я стоял на остановке автобусов и материл Кичигина: когда на небе нет солнца, понять, где же тут запад, было абсолютно невозможно! Я стал спрашивать, в какую сторону так называемый «шлагбаум», но мне никто не мог этого подсказать. А когда я у какой-то бабки спросил, а вообще в какую сторону здесь запад, она шарахнулась от меня, как от чумного! Тогда я наугад сел в первый же попавшийся городской автобус и поехал неизвестно куда. Но тут мне повезло: мужики, стоявшие на задней площадке «ЛиАЗа», рассказали, что этот самый «шлагбаум» находится всего-то через одну остановку.

Никаких шлагбаумов там и в помине не оказалось, зато справа за углом раскинулась огромная остановка. Никаких табличек с номерами автобусов, которые там ходили, не существовало. Рядом чисто случайно остановилась какая-то не в меру симпатичная барышня, у которой я попытался спросить, ходит ли здесь 38-й маршрут. Но она смерила меня самым презрительным взглядом, на который вообще оказалась способна, и отвернулась! Я уже был в полном отчаянии и решил ни к кому больше не обращаться, развернуться и уехать назад в Алма-Ату, когда первым к остановке вдруг подошёл именно 38-й автобус, и эта девка в него тоже полезла!!! Сволочь…

Жёлтенький «Икарус» без «гармошки» был набит битком. Но его водила оказался человеком с самой большой буквы, ибо, увидев, как я со своими сумками и тортами беспомощно бегаю от средней двери к задней, вдруг открыл мне переднюю. Кабина была самодельно отгорожена от салона, и в ней сидели ещё два его друга. «Мужики, – говорю, – мне надо какую-то воинскую часть связистов. Сказали, что она возле пустыря и автопарка, но не знаю, где!» – «Поехали, братан, покажем!»

Пока ехали, я рассказал, что сам из Алма-Аты, что здесь – торт ко дню рождения друга, и всё такое прочее. Мы и вправду доехали до огромного пустыря, водитель тормознул своим дружкам посреди дороги, и они сказали мне: «Пошли, а то официальная остановка ещё очень далеко!» Автобус пошлёпал по лужам дальше, а эти мужики мне показали забор какой-то воинской части, сказав: «Дойди до КПП, это и должны быть твои связисты. Если нет, то там они тебе скажут, куда идти дальше».

На табличке КПП оказался тот самый номер части, который и был мне нужен. Дежурил какой-то прапор, и я потребовал у него Кичигина. Он прибежал минут через десять, забрал все сумки и исчез часа на полтора – оказывается, накрыл столик дембелям, а я в это время сидел в комнате посетителей и читал купленную в Алма-Ате «Юность». Потом Игорю дали увольнительную, и мы поехали в город.