Михаил Уткин - Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары

Здесь принялся голосовать, и очень быстро мне (одетому в форму студенческого строительного отряда) остановилась «Волга» с государственными номерами. В машине ехал какой-то местный комсомольский начальник, и он решил подвезти меня на целую сотню километров, сразу до города. Поехали. Шеф с водителем мило о чём-то беседовали по-своему, по-казахски.

Через пару километров на обочине дороги возникли двое молоденьких местных девчоночек, также голосовавших за развитие автотранспорта. Моим орлам они конечно же сразу понравились, и девчата поместились на задней лавочке рядом со мной. Командир начал девчонкам что-то объяснять – я не понимал, что – и те хохотали до слёз. На 106-м километре до Алма-Аты машина свернула на площадку отдыха. Шеф вдруг куда-то резво умчался, но очень быстро вернулся и попросил меня пересесть в другую машину, которую он для меня поймал.

Другой машиной оказался бензовоз «ГАЗ-52» из Кегеня, за рулём которого сидел скучный дед, скучный настолько, что поговорить с ним мне так толком и не удалось. Он поплёлся по трассе со скоростью в полтинник, а такая шестицилиндровка больше и не пойдёт. Время от времени я угощал его сигаретками «Кок-Тюбе» и старый, попыхивая дымом, затягивал себе под нос какую-то тягучую мелодию. Через полчаса нас обогнала та самая «Волга» и даже бибикнула на прощаньице. Уже полностью стемнело, когда дед подвёз меня к автовокзалу «Саяхат», никаких денег он с меня не взял и степенно растворился в сумерках…

Утром в понедельник я помчался обратно в колхоз. Бригадиру Омару и учётчику Закиру я пообещал привезти из города такую игрушку, которую они до этого и в глаза не видели: дома у меня лежала коробочка с ещё не склеенной пластмассовой моделькой вертолёта «Ми-4» из знаменитой в советские времена серии пластмассовых моделей авиатехники, поставлявшихся фирмой «VEB Plastikart» из ГДР. Кроме этого, у меня на шифоньере пылился огромный «DC-8» в раскраске авиакомпании «KLM», я и его забрал с собой.

Я влез в чиликский автобус с сумкой, полной бутылок с портвейном «Талас» в одной руке, и с огромным (почти метр длиной) ярко-голубым самолётом – в другой. Наверное, абсолютно все пассажиры автобуса меня запомнили! Через два с половиной часа «Икарус» радостно чихнул стояночным тормозом у самой фешенебельной платформы чиликской автостанции. Тут всё было, как всегда: динамики над местным киоском звукозаписи надрывались самым крутым шлягером того лета – пугачёвскими «Старинными часами», а рядом тянуло дымком тридцатисемикопеечных шашлыков из баранины.

Я пронёсся мимо стоянок автобусов к кассам – местные, сидевшие на лавочках вдоль здания, как по команде, сделали равнение направо, а у меня за спиной тут же возникла стайка пацанят. Узнав, что ближайший джанашорвинский автобус будет только через три часа, я выбрался на развилку, где меня подобрал какой-то служебный «УАЗик»…

К гайратской казарме я подошёл с хвостом из всех колхозных пацанов, какие только мне по дороге встретились, а Закир с Омаром из-за этого самого самолёта чуть не подрались – чьим детям он достанется. После обеда они меня на работу не пустили – заставили склеивать и вертолётик, а затем Закир принёс бутылку «Сибирской»…

Через пару недель, на оросительном канале, который шёл сразу за нашей казармой, я наткнулся на сиротливо торчавший из глины хвост от своего огромного голубого самолёта…

Два студенческих строительных отряда – наш «Нейтрон» и «Эдельвейс» с другого факультета, в который каким-то образом затесался Игорёк Кичигин, выезжали на работу в одно и то же место – посёлочек Косколь Джезказганской губернии. Квартирьеров «Эдельвейса» собралось (вместе с Кичигиным) человек пять, а мы с Маликом ехали «на готовенькое» – наших там уже было человек восемь, но основная толпа ещё не успела сдать всю сессию и задерживалась. Мы все вместе взяли билеты в прицепной купейный вагон, шедший сразу до Джезказгана.

Пасмурным летним утром мы собрались у нашего вагона, и тут вдруг возник налысо остриженный, слегка поддатый и, как всегда, деловой Тимурчик Нуржанов. Оказалось, что он в какой-то очередной раз смог обмануть военкомат и опять не попал в армию. Тимур принялся нас провожать, мы попили водочки прямо на перроне и пожелали ему поскорее отслужить.

Собравшись вместе в одном из наших двух купе, мы продолжили отмечать «на посошок», да так здорово, что к станции Чу у нас уже ничего не осталось. Нового здания вокзала там тогда ещё не было, зато посреди перрона стоял такой восьмигранный киоск, в котором продавался весь ассортимент спиртных напитков, выпускавшихся тогда в Казахстане и Киргизии. Стоял жуткий грохот и вся станция была в угарном дыму: на путях одновременно ревело десятка три двухсекционных и трёхсекционных тепловозов. Какая удивительная тишина и чистота настанет там через несколько лет, когда от этой станции во все три стороны пойдут электровозы!

Пока мы стояли в очереди к киоску, станционное радио – не то, которое объявляет отправления, а «громкая связь» для вагонников – вдруг простонало женским голосом: «Сцепщик Халилов, пройди в операторскую! – (пауза) – Сцепщик Халилов, пройди в операторскую! – (пауза) – Сцепщик Халилов, пройди в операторскую, я всё прощу!!!» Ну а мы, ухохотавшись, прикупили разных бутылёчков и поехали себе дальше…

Рассветало рано. Поезд нёсся по крутым поворотам мимо озера Балхаш. Ходили они тогда так быстро, что у нас со столиков попадали все бутылки – хорошо, что ни одна не разбилась. Я выбрался к открытому окошку и отсыхал на приятном ветерке. В Моинтах от нас отцепили вагон на Балхаш и мы стали последними. Начались электровозы – маленький локомотив «ВЛ60» побежал с нашим поездом дальше, на его крыше то и дело вспыхивали искорки, которые были хорошо видны в предрассветных сумерках.

В Жарыке нас отцепили и, когда остальной поезд растворился между красными огоньками светофоров, отогнали в тупичок. Весь народ уже поднялся, головушки трещали, и мы пошли по Жарыку – поискать какой-нибудь магазинчик. Вскоре мы наткнулись на столовую какого-то железнодорожного ОРСа. Там оказалось карагандинское пиво, но такое старое, что эту кислятину мы пить не смогли и вернулись на вокзал.

Наш вагон уже прицепили к новому поезду. Это и был самый маленький поезд из всех, что мне довелось к тому времени увидеть. 618-й пассажирский сообщением Балхаш-Джезказган состоял из «вагона-лавки», очень похожего на багажный, и трёх своих вагонов: купейного, плацкартного и межобластного. Пятым прицепили наш. В голове уже дребезжала «половинка» тепловоза-«луганки» с разбитым буферным фонарём. Мы выкатились на скромную однопуточку без светофоров и неспешно покатили по Великой Казахской Степи.