Владимир Гриневицкий - Откровение Бога. Том I

– Том, я попытаюсь выровнять аэростат, держись! – голос парня я почти не замечаю, я даже не понял, что он сказал.

Скорость вращения снижается, и я дотягиваюсь до поручня второй рукой. В этот момент в аэростат врезается обломок шаттла и отбрасывает его вместе со мной ещё дальше от той траектории, по которой мы двигались. Я продолжаю держаться изо всех сил за поручни и понимаю, что от удара нас отбросило в противоположную сторону от Земли.

– Чёрт! Том, ещё немного! – парень в нижнем правом углу жмёт на сенсор своего смартфона с такой скоростью, с какой только может, и я понимаю, что аэростат выравнивается в полёте.

В этот момент я чувствую, как от перегрузки вращения я начинаю терять сознание.

– Том, я открою шлюз аэростата, забирайся!

Сразу после этих слов двери шлюза раздвигаются, но я понимаю, что мне не дотянуться.

Вращение ослабло, но мне с каждым мигом становится сложнее держаться. Я слабею и понимаю, что нельзя терять время. Я подтягиваюсь с помощью правой руки в сторону шлюза и хватаюсь за дверной проём. Из-за вращения я как бы карабкаюсь по корпусу аэростата, его низ справа от меня. Затем хватаюсь за проём правой рукой и подтягиваюсь на обеих руках. Вращение ослабевает, и это играет мне на руку. Мне удаётся забраться в шлюз по пояс, но этого недостаточно. Тогда я отталкиваюсь одной ногой от поручня, это движение забрасывает меня внутрь. Меня прижимает спиной к корпусу аэростата по инерции вращения, и открытый шлюз оказывается передо мной. В его проёме я вижу, как слева направо мелькает разломленный напополам шаттл в облаке своих запчастей и обломков. Через мгновение шлюз захлопывается, и я теряю сознание.

– Том, очнись. То-о-о-м!

Я слышу глухой голос этого парня, который никак не исчезает с моего экрана. Пытаюсь проморгаться. Передо мною приборные панели, какие-то датчики. Изнутри аэростат похож на бочку. Как алюминиевая банка из-под пива. Я опираюсь руками о корпус аэростата, переворачиваюсь на четвереньки и встаю на одно колено. Меня снова начинает мутить. Я облокачиваюсь одной рукой об корпус. Голос парня звучит глухо, я не понимаю, что он говорит. Секунду спустя слух восстанавливается, картинка перед глазами становится отчётливее.

– Том… Том, ты как? Ты в порядке?

– Сколько я был в отключке?

– Пару минут, Том. Тебе надо кое-что увидеть. Посмотри в иллюминатор.

Я мотаю головой, пытаясь прогнать остатки помех в глазах. Опираюсь обеими руками о корпус и встаю во весь рост. Поворачиваюсь к шлюзу и вглядываюсь в прозрачное стекло иллюминатора. Вижу только черноту космоса, голубую Землю внизу и горящие обломки шаттла, входящие в атмосферу. У меня по телу пробегает холод, когда я понимаю, что две боеголовки Сатана-2 сейчас падают вместе с шаттлом.

– Началось, Том… – парень произносит слова дрожащим голосом, – война… Всё так, как говорил Брайн.

Я провожаю взглядом горящие обломки и не могу произнести ни слова. Я представляю последствия взрывов. Понимаю, что боеголовки могут упасть куда угодно. Я поднимаю глаза вверх и чувствую, как зрачки моих глаз расширились и холод пробежал у меня по спине. Надо мной медленно пролетало что-то вроде космической станции, только выглядела она более устрашающе. Сначала в глаза мне бросилось что-то, похожее на огромную чёрную трубу, которая отходит от самого основания станции, и я понял, что это что-то вроде дула. От самого её основания шла широкая лента, как на пулемёте, только вместо патронов у неё на расстоянии около десяти метров друг от друга были заряжены ядерные боеголовки. «Зевс».

– Господи Иисусе, да их там около двух десятков… – парень говорит эти слова почти шёпотом, но они пролетают мимо моих ушей.

Я замечаю, что эта чёрная лента, шириной около десяти метров, установлена на вращающемся механизме, как цепь на велосипеде. С одной стороны дуло, а с другой что-то вроде огромной шестерёнки, которая выходит из основания станции. Я понимаю принцип действия этой ленты – шестерёнка прокручивает ленту с боеголовками, и по одной доставляет их в дуло. Вся эта станция, окрашенная в чёрный цвет, работает как большой спусковой механизм. В остальном «Зевс» напоминает МКС – панели солнечных батарей и другие модули. Я начинаю считать количество боеголовок в ленте. Восемнадцать.

– Их восемнадцать… – говорю я.

– Именно, Том, теперь ты понимаешь, какой разрушительной мощью обладает Союз Девяти?

Я снова перевожу взгляд на падающие обломки шаттла и вижу, как они скрываются из вида, оставляя за собой тонкие огненные хвосты.

– Что теперь будет? – я задаю этот вопрос вслух самому себе. Я опускаю взгляд в пол и отворачиваюсь от иллюминатора.

– Ничего уже не поделаешь, но ещё есть шанс сделать так, чтобы не стало хуже.

– Пошёл ты… – произношу я еле слышно, – если бы не ты, всего этого не было бы. Этого не произошло бы, если бы ты не взломал сеть в моём костюме.

– А что бы было, Том, если бы я этого не сделал? Тебя бы пристрелили там вместе с твоими ребятами, и не окажись ты сейчас здесь, у нас не было бы вообще никаких шансов на то, чтобы добраться до Откровения. Откровение, Том! Именно оно может всё исправить, остановить войну, которая вот-вот начнётся, перетянуть преимущество в силе на сторону тех, кто будет им обладать.

– А кто, по-твоему, будет им обладать? – Я задаю этот вопрос с сарказмом. – Я заберу Откровение, и что дальше? Какой у тебя план, чёрт возьми?

– Успокойся, Том, ты сам понимаешь, что вариантов у тебя немного. Ты можешь покинуть аэростат прямо сейчас и ничего не изменить. Или у тебя есть шанс помочь спасти миллиарды жизней. Да, мы не добрались до «Зевса». Но есть люди, которые могут многое изменить, если в их руках будет Откровение, а значит и власть, которой могут обладать лишь боги среди людей. Эти люди, Том, они тебе не враги, они твои друзья, и в будущем вы… Господи, это… это сложно…

– Что ты, мать твою, несёшь? Да кто ты такой вообще? – Я срываюсь на крик, начиная бить ладонью по корпусу аэростата, отчего он издаёт глухой звук. – Что вообще происходит?!

– Том, я постараюсь объяснить тебе всё по порядку… Для начала, Откровение Бога – это альфа и омега, начало и конец… Это невероятно сложно. Этот артефакт… он… он основа всего, что мы знаем, Том. Но времени до того, как Откровение Бога уничтожит всё живое, осталось немного. Если ты ничего не предпримешь, Том, погибнет всё… Я не просто так нашёл тебя, сейчас ты многого не понимаешь. Это необычайно сложно объяснить, но очень скоро ты всё поймёшь. Брайн… он пришёл ко мне, Том, он рассказал мне про моих родителей, – по лицу парня побежала слеза, и он сразу же вытер её рукой, – он рассказал то, что я хранил в себе много лет, то, чего я никому не говорил… Он сказал, что если ты не поверишь мне, то напомнить тебе про мать, Элизабет.