Святослав - Боги с Родины. 2-я трилогия. 2-я часть 1-й книги. Ритмика

– Сейчас убить Саргона! – кричали хомо, гомо. За нашего, жреца Думузи, в аду гнить будет тот – паску… Зачем оттягивать?! Его распять – здесь, нужно или порвать на части, тупо!

Смотрел он глупо – на беснующихся хомо, гомо, анунаков, злых, как бродячие собаки, устал, не реагировал на крики. Единственно, желал, – скорейшей эвтаназии. Он понимал – не выдержит дальнейшей экзекуции. Прошло лишь пять часов, а должен быть на площади – такие долгие, ещё часы, целые сутки. Затем Ниппур. И там, убьют не сразу. Сначала, также, установят клетку – для обозрения, будто – диковинная обезьянка.

– Энлиль, замену обещал, – не выполнил и, вряд ли сможет. Он охраняем Утом, с большим отрядом хомо. Такого, тот не ожидал и, не поможет, если рискнуть захочет.

Кто, для него Саргон? Лишь экземпляр подопытный, – Саргон, в упадке мыслей, сокрушался; дурак доверчивый.

От наступившей на него, со всех сторон – действительности чёрной, духом совсем упал и, больше, на помощь не надеялся. Отчаялся.

Со стороны, похож, на – вялый овощ. Закрыв глаза, лёг на пол в клетке, заткнув руками уши, что ещё больше злило анунаков, хомо, гомо. Злились и, рвались к клетке, как собаки, чтобы попасть, не камнем, так плевком, в морду заплёванную – метко.

– Не нравится нас слушать?! – они в ответ, на действия его, кричали. Убийца он, мокрушник! Зря, всё-таки, – не разорвали! Вы, почему, не дали?!

Надеялся, что к ночи стихнут крики и, перестанут оскорблять, устраивать нападки. Но ночь пришла, и, стало ещё хуже. Кидали из толпы огнями, факелами. Охранники его спасали, хотя, защиту исполняли – по долгу службы, а не по желанию и, что возможно, было, пропускали, кидающих, не часто замечали.

Под утро, он молил о смерти, жить больше не хотел. Кричал:

– Убейте же, меня скорее, ведь я виновен и желаю смерти! Исполните предначертание и приговор судебный!

Он чувствовал – сходит с ума. Всё замелькало, ужасы, со всех сторон, словно в девятом круге ада, его заполнили и убивали, не до конца, желая – дальше издеваться, над жертвой, этого – достойной.

Когда, внезапно, наступила тишина, он содрогнулся, понимая, что это, может быть, лишь в случае, когда он умирает.

Благодарил, все силы ада, успокоился.

– Лучше гореть в аду, чем в клетке быть, на площади – оплёванным, обгаженным, закиданным камнями, мусором, в сопровождении стрел оскорблений, по голове, во множестве, обстрелянным.

Слыша спокойный голос, рядом, дошло – недолгий отдых. Везут в Ниппур, где он убил Думузи.

– Там будет, ещё хуже, он зарыдал, как девка.

– Что, сука, осознал, что натворил, паску..? – охранник пожалел или, по простоте душевной, констатировал.

Он осмотревшись, видел – конвой большой. Часть – спереди, часть – сзади, четыре конвоира – сбоку, по два.

– Мой берегут покой, так я им дорог? – пытался удивиться, но понял – безразлично, – что, как с ним будет. Доставить нужно, в целости, – их служба.

Дорога оказалась, не очень-то и долгой.

– Могли бы и помедленнее – кони! Несётесь! Быстро слишком, и, привезли, меня им, – клоуна. Начнётся вскоре, всё сначала! Неудивительно, что я вас презираю. – Вы шавки и шакалы!

Действительно, ещё не въехали в ворота городские, а камни с грязью оскорблений, полетели. Услышал крики.

– Осталось жить – недолго! Ответишь за убийство, сволочь!

А дальше – больше. Как, и в Эриду. Быть может, – хуже.

От въезда в город, и, до площади у храма, его толпа сопровождала. Жалел он, что охранники, толпе его не отдавали. Всё повторялось и в Ниппуре, такое же бесчинство, что в Эриду.

– Быстрей бы всё закончилось, не мучиться мне долго, он, сожалея, молча, ждал участи, прискорбно.

Где ты, Энлиль? Ушла одна попытка. Быстрее бы, любой конец. Как долго тянет, тот, – владелец времени. Со всеми вместе, издевается. Мстит за Думузи. Или же – радуется, – развлечению народа.

Внезапно, мысль мелькнула. – Инанна приходила? Простилась ли со мной? Её не видел я.

Согласен, положение – двусмысленное, у неё. – Любить убийцу мужа…

А может, не любила? Врала, использовала? Простая хитрость женская и похоть? А он, губы распял. Хотя, сейчас ведь всё-равно…, но хочется, припомнить, – счастье было. Пусть, не такое, как у всех, но не ворованное, – завоёванное…

– Где, как? Насилием? – услышал в голове вопрос и, снова сник. И, с умилением он, тело вспоминал её – прекрасное и, сильное.

В него летели камни и отбросы. Большие, сетка отбивала, а маленькие – пролетали, не всё, немного, попадали в цели.

Увидев храм, как въехали на площадь, вновь вспомнил, как убил Думузи.

– Как жаль, что повторить нельзя, произошедшее. Начал бы с плато…

– Вновь я мусолю, сам себя одёрнул. Скоро, за всё, будет расплата. Вот и вторая – ушла, попытка. Осталась смерть или …? А вдруг, не сможет подменить Энлиль, яд на снотворное?

– Быть может, тот схитрил, его, так успокаивал, чтобы не супротивясь, я должное воспринял, как нужно было – Энки и…?

– Кому?

– Ему – Энлилю.

– Может.

Сейчас мне, изменить нельзя ведь, ничего. Как странно.

Я, почти не слышу крики и, не бросают камни.

Заканчивается, весь ужас. Начнётся эвтаназия?! Вот, врач несёт флакон и шприц. Я в замешательстве. Сопротивляться бесполезно.

О! Ужас! Больно…, не попал тот в вену.

Энлиль, Саргона не бросал, он клона изготовил. Но Ут, как будто, понял замысел, к Саргону, не подпускал. Почти всё время – лично следил за клеткой и, уходя, вместо себя, проверенных соратников, оставил.

Ут понимал, что здесь, что-то не так. Он знал, что жив Саргон, находится у брата Энки; и, тот об этом также знал.

– Не наше дело это, решил он и, смолчал. Служил он Энки верой. Считал, тот знал, что делал.

И, вдруг, метаморфоза!! Энлиль Саргона сдал! Произошло такое, после разговора Энлиля с Энки.

О чём?

Конечно, он не знал.

– Знать, так и нужно! – решил. Время пришло. Верёвочка довилась. Сколько, не виться ей, конец приблизился. Душа молилась, безостановочно.

И, зная хитрости Энлиля, утроил он охрану. Нельзя попасть ему впросак, воспользуется враг и, дело чёрное, обтяпает, мгновенно.

Ему докладывали о попытках, причём неоднократных, – приблизиться, Энлиля к узнику – Саргону, когда ушёл Ут отдохнуть. Тот на вопросы отвечал, – мол руки чешутся. Указ был Энки – «казнь Саргона – смертную, исполнить эвтаназией».

Хочу, чтобы тот, перед смертью, весь ужас ада испытал, при жизни.

– Нет. Будет так, как Энки указал. Ему, ответственный охранник, отвечал. К Саргону, – не подпуская.

И, заподозрив, что не так здесь, что-то, стал строже охранять Саргона. Сам лично, яд в Эриду получил, в Ниппур доставил. Вручил врачу из рук своих и, проследил, как шприц, тем ядом был заправлен.

После укола лишь, вздохнул, когда того отправил, – в дорогу, всем известную – под землю, в ад кромешный.