Марфа Московская - Золотоискатель. Истоки

– Держите. Столь важное событие просто необходимо отметить! Тут недалеко открыли славную кофейню.

– Нет, что вы, не нужно… – я попятился и чуть не полетел с лестницы.

– Ну-ну, не упрямьтесь. Такие деньги на дороге не валяются.

Я понял, что просто так не отделаюсь от доброжелательной старушки, и с улыбкой забрал конверт из дрожащих рук. В конце концов, видно, что это от чистого сердца.

– Благодарю премного, Анна Рудольфовна! Конечно же, вы правы. Непременно соберемся в кофейне.

На улице я поспешно вскрыл конверт – там лежало три десятирублевых ассигнации. Не густо, но хорошо поесть и выпить можно, отчего же нет…

Ни друзей, ни дамы сердца у меня не было. Да и не пускали женщин в трактир на Литейном, куда я направил свои стопы. Пузатый хозяин, купец второй гильдии Михеев, лично встречавший посетителей, с сомнением пропустил невысокого худого юношу внутрь. И хотя одет я был вполне прилично, у преуспевающих людей, очевидно, просто нюх на неудачников. Забившись в угол, словно незваный гость на чужом празднике, я решил проесть все деньги, свалившиеся с неба. Гулять, так гулять… Пропадай оно все!

Жизнь вокруг кипела, весело ржали бильярдисты в соседней зале, а радость ко мне не приходила… Я уныло вертел за тонкую ножку бокал, с давно испустившим дух шампанским. Хмель не брал меня, погруженного в думы. Последний год Горного Корпуса закончился, экзамены сданы, и что же теперь? Все известно заранее: мой отец был обласканным судьбою металлургом, но погиб. Моя матушка живет сейчас в Барнауле, и я должен ехать на Алтайские заводы, чтобы сгнить там инженером…

За соседним столиком шумела компания из четверых добротно одетых мужчин. Они нещадно курили, был слышен запах дорогих сигар и звон посуды, половой летал по зале, как мокрый аист, то и дело поднося водку в графинах и закуску. До меня доносились реплики, не оставлявшие сомнений в том, чем занимались эти богатые господа: «…золотишко-то дрянное… приказчик-ворюга, урезал ему попудные…» «…а я говорю, отводы пустые… пласт мимо пошел!»

Я отчаянно завидовал их вольной интересной жизни, независимости и уверенности в себе. Отчего же не быть хозяином судьбы, если имеешь кучу денег?…

Наконец, подали свинину с грибами. Пока я расковыривал жаркое острой тяжелой вилкой, над ухом неожиданно раздался зычный бас:

– …Громов! Душа моя!

На стул рядом со мной тяжко бухнулся один из гуляк. Я с удивлением узнал в нем папиного приятеля, крупного сибирского золотопромышленника Федора Архарова. Он был сильно навеселе, дышал чесноком и перегаром, но я почтительно поздоровался и спросил, что занесло его в наши края.

Архаров охотно загудел:

– Дела, дорогой мой, дела, что ж еще? А это мои партнеры! – махнул он рукой в сторону шумного стола. – Я к вам всего на неделю, и вот тебе н а ! Какая встреча! Люблю это место, готовят отменно, и шары можно погонять. Громов, голубчик ты мой… О-оо, поздравляю с окончанием. Хорошее дело… Новая, значит, жизнь наступает? Знаешь, я любил твоего отца… Что? Да, бывал и на Алтайских заводах… Карьеры ты там не сделаешь, это точно. Приедешь со свежей головой и хорошими познаниями, а толку не будет. Давай, выпей. Что такой смурной? Ну, хоть за отца, давай! Умнейший и полезнейший был человек, жаль, помер…

…Я покорно отхлебнул из бокала. Папа умер несколько лет назад. Я не слишком ладил с ним, но неожиданная смерть близкого человека потрясла меня… Сибирь разом отняла все, что дала – он слег, смертельно простудившись зимою в степи, когда карьера его была в зените, но что судьбе чины и заслуги? Maman осталась с кучей детей на руках, пенсии на жизнь не хватало, и скоро мы начали бедствовать…

Мысли о смерти и долге перед семьей камнем повисли в моей груди, однако золотой делец не дал мне погрузиться в хандру, тараторя без остановки:

– …эх, послушай меня, Андрей Николаевич! Человек ты бойкий, умный, но пройдет год-два, и войдешь ты в общую колею, как мерин, будешь тянуть свои дни в рутине. Потом женишься, дети пойдут, и не станет тебе никакого выхода…

Я рассеянно слушал и дивился разумным мыслям старика. Действительно, не будет выхода. Как сильно я ждал окончания учения, чтоб скорей началась самостоятельная жизнь! А, выходит, надо было наслаждаться прошлым, дальше все будет только хуже. Увязну по уши в предписанном жизнью болоте. Ради чего я живу? Чтобы через пару лет прибить себя гвоздями к семейному дереву?… Отец мой, правда, добился многого, но не сразу… Работал он всю жизнь, как вол. Нарожал девять детей, состарился, заболел и умер… Вот и все! Правда, именно благодаря ему подсел ко мне сейчас этот человек. Может быть, это Судьба?… Старая и пузатая… Зато сколько у него денег! Интересно, зачем старикам такое богатство. Несправедливо. Господи, неужели когда-то и я стану подобен тем немощам, что стадами бродят в теплые вечера по бульварам, держась за молоденьких барышень?

…Шумный красный нос Архарова навис надо мной, а тяжелая лапища доброжелательно легла на плечо. Я вздрогнул – до немощи этому господину было еще далеко.

– Ну, о чем задумался? Послушай, что я тебе скажу… Нынче в Восточной Сибири губернатором сел граф Муравьев, человек свежий, энергичный, и край новый, захочешь работать – работа найдется! У меня там откупа, и он ко мне благоволит…

– Федор Пантелеич, куда же ты запропал?! – обиженно возопили с соседнего стола.

– Иду уже! Черти… Хочешь, переговорю за тебя? Будущность Востока большая, говорят, и Амур скоро будут брать. Ну как, согласен?

– Был бы премного благодарен, но… – совершенно растерялся я от лавины обрушившихся на меня новостей.

Но Архаров не заметил моего смущения, будто и вправду рука самой Судьбы вела его, чтобы перевернуть мою жизнь:

– Вот и договорились. Жди известий! Небось, проблемы с деньгами? А? – он весело заглянул мне в глаза. – Пока, ежели хочешь, поживи у моего брата, приглашаю. А теперь, голубчик, бывай… Выше голову!

…Оставшись один, я махом опрокинул в себя бокал и потребовал еще, так и не притронувшись еде. Свинина остыла. Какая, к черту, еда! Из-за туч мелькнул луч надежды!

В тот вечер я напился до умопомрачения, еле найдя дорогу домой. Всю ночь меня рвало впустую, выворачивая нутро. Но это была небольшая плата за удачу, Архаров оказался верен слову. Он переговорил с графом, и через неделю я, нервно переминаясь, уже стоял перед светлыми очами самого генерала Муравьева.

Граф выглядел отменно – это был высокий статный мужчина, при усах, с орлиным взором, прямым породистым носом, высоким лбом и ямкой на подбородке. На плечах гордо возлежали тяжелые генеральские эполеты, однако опущенные углы губ и глаз делали его красивое лицо немного усталым и печальным… Да и немудрено – столько всего пережил и сделал этот человек в своей жизни!