Сергей Жоголь - Искры в таёжной ночи

Раздался грохот, Женька вздрогнул и открыл глаза. Кто-то уронил оставленные на столике бутылки. Проводница разразилась гневной тирадой. Матерных слов не прозвучало, но выражения «толстые задницы» и «раскорячились тут, не пройти, не проехать» вызвали у Женьки гримасу. Кто бы говорил про толстые задницы? Он встал, сунул ноги в поношенные сланцы и выглянул в проход. Полупустой вагон оживал: люди, кряхтя и охая, поднимались, трясли пыльными простынями, запихивали одеяла на третьи полки; у туалета образовалась очередь.

– Не задерживаемся! Шевелимся! Шевелимся! – продолжала реветь проводница. – Через десять минут закрываемся на санзону.

– Опять санзона! Да сколько ж можно? – возмутился бородач в вытянутой майке и сиреневых шортах. Он лежал на боковой полке у туалета и ковырял пальцем в зубах.

Проводница «ощетинилась»:

– Будешь умничать, закрою туалет прямо сейчас. А ну!.. убери сумки с прохода. Не один едешь!

Бородач стиснул зубы, толкнул выступивший из-под полки рюкзак, повернулся лицом к окну, натягивая на голову одеяло. Видимо он не собирался сходить в Холмогорске.

Женька провёл рукой по подбородку, схватил пакет с зубной щёткой и бритвенным станком и обречённо поплёлся в конец очереди. Отстояв в тамбуре не меньше десяти минут, он наконец-то пробился в пахнущую тухлой водой и дешёвым освежителем комнатку с металлическим унитазом и мокрым полом. Скорчив рожицу, застыл перед зеркалом. Опухшее лицо, трёхдневная щетина, красные глаза – нужно срочно приводить себя в порядок.

Омыв ледяной водой лицо, побрившись и вычистив зубы, Женька почувствовал себя гораздо лучше. Когда вернулся на место, аккуратно сложил бельё и прошёл в купе проводников.

– Я просил билет, – Женька кинул бельё в общую кучу. Проводница, вынула кожаную папку с кармашками, порылась в ней и достала помятую бумажку. Женщина расправила билет, поднесла к глазам и, сощурившись, произнесла:

– Кажется твой. Ну да, тринадцатое место, Москва – Холмогорск, Е. Вяземский. На!

Мой – чей же ещё? Место хоть и нижнее, но – тринадцатое!.. Даже тут ему не повезло! Впрочем, ему не везло все последние полгода.

– Спасибо, – Женька взял протянутый билет, зачесал волосы назад.

– Что трещит головушка? Приятели твои ночью вышли, еле выставила; последний на ходу спрыгнул. Целый пакет мусора после вас собрала, потом полночи полы в туалете драила. Засранцы. Если что – есть «Жигулёвское»…

Ах, вон оно что. Да сколько ж можно? На третий день пути в купе к Женьке подсели трое дембелей. Эти парни в течение всего пути пьянствовали, орали, мешая всем спать. Однако грозная проводница на этот раз была лояльна к дебоширам. Женька уж было подумал, что у этой толстой тётки служит сын, а тут… Получается – барышня бухлом приторговывает.

– Не нужно мне вашего пива. Я вообще не пью, – тихо проговорил Женька.

– Чего?

– Эти солдатики пили, а я просто с ними сидел.

– Брось заливать: не пил он. Ты это знаешь, кому скажешь?

– Кому? – продолжал Женька.

Отвечать вопросом на вопрос – это значит не чувствовать себя тем, кто оправдывается.

– Знаешь что!.. – щёки тётки надулись.

– Я вчера не пил и сегодня не собираюсь. Если не верите, могу дыхнуть. Хотите?

Женька склонился к самому лицу нагловатой тётки и резко выдохнул дешёвеньким кедровым «Блендометом».

– Иди ты, я тебе что – гаишник? – отмахнулась проводница.

– Согласен на проведение освидетельствования, поскольку вот уже полгода ни-ни.

– Ладно уж, топай. Чего с тебя взять? Ишь, умный какой.

Женька с видом римского триумфатора покинул купе проводников.

Шесть дней постоянной лёжки на жёстком матрасе не прошли просто так: спина болела; ноги затекли; а голова, несмотря на то, что все попытки соседей привлечь Женьку к пьянке не увенчались успехом, всё равно гудела точно церковный колокол. Женька сложил в сумку коробку с чаем и сахар, завернул в полиэтилен остатки колбасы, оделся, сел и уставился в окно. Перед глазами мелькали ровные ряды раскидистых сосен и елей. Если они уже подъезжают, почему же этот лес никак не кончается?

Идея Свиридова, поручить ему сбор материала для статьи о легендарном сибирском охотнике, с первых же минут привела Женьку в шок.

– Не морщись Вяземский, собирайся и поезжай. Я созвонился с объектом и выяснил как туда добраться, – вещал Дмитрий Григорьевич, сидя в кресле и вращая двумя пальцами дешёвенькую ручку, – вот тебе несколько телефонов.

Свиридов бросил на край стола вырванный из ежедневника листок с мелкими каракулями. Главный редактор «Столичного Вестника» всегда писал мелко.

– Что это? Петряевка? Урденский район? И где же находится сие райское местечко? – полюбопытствовал Женька.

– Красноярский край.

Женька аж присвистнул.

– Не свисти, денег не будет, – Свиридов поднялся, подошёл к Женьке и похлопал по плечу. – Сибирь это, дружочек! Самая настоящая Сибирь!

– Всю жизнь мечтал там побывать. Вот уж повезло – так повезло.

Женька убрал листок в карман.

– Там один из телефонов стационарный. Телефон районного центра. Если что ищи его через администрацию района. Они нас знают, мы о них в своей газете уже писали…

– А не знаете, туда прямые рейсы есть, или придётся с пересадкой?

– Про рейсы забудь. У издательства, сам знаешь… финансовые трудности, – Свиридов развёл руками. – Так что придётся тебе, дружок, в поезде потрястись. И не просто в поезде, а в самом что ни на есть плацкартном вагоне.

Свиридов одарил Женьку улыбкой, от которой, как тому показалось, у редактора едва не свело челюсть.

– Чего уж не в общем?

– Так не ходят туда поезда с сидячими вагонами. А то бы я… Да ты поверь, тебе и этого хватит. Шутка ли – семь суток пути. И не думай, что сможешь откосить, как в прошлый раз. Про простуду, больную тётю, или ещё что-нибудь можешь мне больше не рассказывать. Поездка эта согласована, – Свиридов поднял вверх указательный палец и сделал им несколько круговых движений. – Сам знаешь с кем. Скажешь, что заболел, я сразу звоночек сделаю… Мы же с тобой друг друга понимаем.

Женька стиснул зубы.

Кабинет главного редактора он покидал в прескверном расположении духа. Женька вышел во двор и вынул лежавший в кармане листок. Давая сотрудникам поручения, Свиридов всегда дублировал их на бумаге. Причём сотрудникам он выдавал копии заданий, а оригиналы подшивал в отдельное дело, которое хранил в запирающемся сейфе. Как пояснил один из более опытных Женькиных коллег, делал это главный редактор «Столичного Вестника» для того, чтобы потом ему не говорили, что кто-то его не так понял. Учитывая взаимоотношения в этой шарашкиной конторе, Свиридов предпочитал делать всё основательно, чтобы не подставили. На листке, помимо контактов (адреса и нескольких телефонных номеров) было изложено задание и сведения об объекте.