Брайан Толуэлл - Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа»

– Зачеркни «высокому», Струто, – велел Йенус. – Напиши так: «красивому мужчине».

Одинокий Зуб исполнил указание главаря и стал читать дальше:

– «…и отдай их красивому мужчине с черной повязкой на правом глазу. Затем возвращайся в дом Толстого Ральдрика и жди там. Йенус». Всё.

– Ну, вроде правильно. А ты, женщина, может, чего добавить хочешь, а? – последние слова Йенуса были обращены к Зенобии.

Та дернулась, пытаясь вытолкнуть кляп.

– Смотри-ка, Одноглазый, хочет! – хихикнул один из бандитов.

– Поди, вытащи у нее кляп, Косой.

Бандит, который взаправду косил налево, подошел к Зенобии и освободил ее от кляпа. Только он сделал это, голос женщины, пронзительный, гневный, но полный достоинства, разнесся по разбойничьему логову:

– Освободите моего сына, подонки! Он еще ребенок!

– Ребенок?! – взъярился Йенус. – Да он чуть всех нас тут не искусал, твой ребенок! Ничего, пускай покамест посидит в веревках, я еще не решил, что с ним делать. А вот насчет тебя я уже принял решение, моя красавица.

Щеки Зенобии вспыхнули алым. Однако, как и подобает королеве, она тотчас взяла себя в руки и твердым голосом проговорила:

– Освободи его от кляпа, Йенус.

И столько в этом голосе хрупкой женщины было внутренней силы, что одноглазый главарь дал знак Косому, и тот вытащил кляп изо рта Конна.

– Отец насадит вас на меч, ублюдки Нергала, – вот были первые слова маленького принца, и в них сквозило такое убеждение, как будто смерть бандитов от руки отца являлась для Конна столь же очевидным фактом, как и восход Ока Митры по утрам и заход его по вечерам.

Зенобия бросила быстрый осуждающий взгляд на сына. Она запретила ему, будущему королю Аквилонии, выражаться подобно разбойнику с большой дороги. Однако, как видно, влияние отца оказалось сильнее воли матери.

– Смотри-ка, Йенус, этот сопляк назвал нас ублюдками Нергала, – обиженно заявил Одинокий Зуб.

– А вы такие и есть, раз держите нас здесь, – сказала Зенобия, решив разделить с сыном ответственность за оскорбление.

– Заткнись, женщина! – гаркнул главарь. – Не вынуждай меня портить тебе фигурку. Скажи лучше, есть ли у тебя что добавить к моему письму.

– У меня есть, – заявил Конн. – Напиши ему, где ты нас держишь.

– Этот сопляк начинает меня раздражать, – мяукнул Струто. – Неужели ты это стерпишь, Йенус?!

Одноглазый встал, подошел к связанному мальчугану и слегка пихнул его ногой.

– Закрой свою пасть, молокосос, иначе я сделаю это за тебя!

– Не трогай моего сына, подонок! – воскликнула Зенобия.

– Ну, а что ты мне сделаешь, если трону? – глумливо осклабился Йенус и с силой пнул Конна в бок. Мальчик скривился от боли, но не издал ни звука.

– Смотри-ка, терпеливый, – заметил Косой.

– Терпеливый или нет, а ножа забоится, – Йенус ухмыльнулся и обнажил кинжал.

Зенобия побледнела и попыталась ногой толкнуть главаря.

– Лежи! – прикрикнул на нее главарь. – Я возьму тебя после.

– Нет, возьми сейчас, только сына моего не трогай, – воскликнула Зенобия, чтобы выиграть время. Женская интуиция подсказывала ей, что помощь близка. Скоро придет спаситель и освободит жену и сына…

– Ну что ж, сама напросилась, маркиза, – осклабился Одноглазый Йенус. Он стал расстегивать штаны.

– Оставь маму, тварь! – гневно вскричал ребенок.

– Воткни ему кляп обратно, Косой, – приказал Йенус. – Этот сморчок утомил меня.

Косой поднял кляп и наклонился к Конну. Неожиданно мальчик рванулся вперед и вцепился зубами в нос разбойника. Косой взвыл от дикой боли.

– Глядите, волчонок откусил нос Косому! – завопил Струто.

Оставшийся без кончика носа головорез с воем бросился вон из логова. Проводив его взглядом, Йенус повернулся к Конну и поднял кинжал.

– Прощайся с жизнью, сопляк! Никому не позволено уродовать моих людей!

И стал опускать кинжал, целя в горло мальчику. Внезапно Йенус хрюкнул и стал заваливаться на спину. Спустя мгновение тонкий малиновый луч оставил свою метку на затылке Струто. А еще несколькими мгновениями позже мертвы были все бандиты.

– О, Митра! – прошептала изумленная Зенобия.

И было чему изумляться. Она ожидала увидеть Конана с мечом, а вместо этого не увидела ничего . Малиновые лучи смерти исходили как будто из пустоты.

– Митра поразил их своими молниями, да, мама? – спросил маленький Конн.

– Помолчи, сынок.

Зенобия затаила дыхание. Ей послышались приближающиеся шаги. Глаза королевы полезли на лоб, когда она увидела, как кинжал Йенуса сам собой поднимается в воздух и летит к ней… Тут Зенобии стало страшно, как никогда прежде. Ей нечасто приходилось сталкиваться с магией, но даже небольшой опыт таких встреч явственно говорил ей, что самый невинный чародей вполне может оказаться опасней самого злого разбойника. А этот чародей, за пару мгновений уничтоживший банду головорезов, явно не относился к числу невинных.

– О-о-ой, – простонала Зенобия, с замиранием глядя, как кинжал опускается к ее груди.

– Не трогай маму, ты, кинжал! – приказал Конн.

Кинжал проигнорировал волю маленького принца и достиг-таки своей цели: первая веревка лопнула. Следом он перерезал и остальные. Освободив Зенобию, кинжал полетел к Конну. Тот смело подставил ему свои руки.

– Это добрый кинжал, мама, – сказал мальчик. – Кинжал Крома, – немного подумав, он добавил: – Или Митры.

Только с тела Конна спали последние путы, перед Зенобией и ее сынок предстал человек, возникший точно из воздуха. В одной руке он держал всё тот же кинжал, а другой рукой заталкивал в карман куртки полупрозрачный отрезок материи. За поясом незнакомца торчала изогнутая трубка, в которой Зенобия узнала бластер. Одет пришелец был во всё черное, и верхнюю часть лица его прикрывала маска.

– Опять ты… – закрыв на мгновение глаза, заметила Зенобия.

– Вашу руку, мэм, – с галантностью истинного кавалера Рэнквист подал ей руку и помог подняться.

Конн встал сам, с любопытством глядя на нежданного спасителя.

– Тебя привел Кром? – деловито вопросил мальчик. – Или Митра?

Рэнквист усмехнулся и дружески похлопал Конна по плечу.

– Знаешь, в чем твоя проблема, сынок?

– Я тебе не сынок, – обиженно промолвил Конн, отодвигаясь от пришельца.

Англичанин, ничуть тем не смутившись, закончил свою мысль:

– Ваша проблема, господа туземцы, в том, что вы слишком много верите в своих богов и слишком мало – в самих себя… Ну а теперь, может быть, поищем нашего обожаемого короля, пока он опять не вляпался в какую-нибудь малоприятную историю?

Барон дю Можирон пил утренний чай. Он обожал этот чудесный кхитайский напиток, а вино, напротив, не признавал. Может быть, поэтому голова барона всегда была ясной. Во всяком случае, именно за ясную голову и за преданность ценил дю Можирона Вибий Латро. Барон служил Вибию еще когда тот был канцлером при Нумедидесе, и разделил с ним тяготы изгнания. Когда же немедийцы бросили Вибия в темницу, дю Можирон был среди друзей, чьими стараниями Латро вновь обрел свободу. Придя к власти при короле Джейке, Вибий Латро не забыл своего преданного друга: из таких, как дю Можирон, и состояла его знаменитая «старая гвардия». Дю Можирон был в числе первых, кого новый наместник Аквилонии призвал к себе на службу. Поскольку – так уж получилось – в Тарантии барона не любили, король Джейк и герцог Вибий назначили его новым послом Аквилонии в Офире, и сим назначением дю Можирон был весьма и весьма доволен. Попивая чай из широкой серебряной чаши, барон чувствовал себя превосходно.