Рустам Саидов - Неоафины

Уже спускаясь по трапу, он заметил, что главарь заговорщиков спокойно зашёл за оцепление охранников, образовавших живой коридор.

«Подстава!» – пронеслось у Артура в голове.

От волнения у него перехватило дыхание, однако он сумел заставить себя разжать кулаки, как будто кто-то мог посчитать это доказательством его присоединения к побегу. Получилось это довольно нарочито – его пальцы стали выгибаться в сторону тыльной поверхности ладоней.

Главарь псевдопобега тем временем стал не спеша указывать на участников заговора.

Те, по-видимому, даже не поняли, что их обманули. Лишь когда на каждого из них навалилось по двое охранников, они начали активно сопротивляться, попутно проклиная своего недавнего лидера. Вскоре их скрутили и уложили на пол, а остальных заключённых, безмолвно глядящих на это печальное представление остекленевшими от растерянности глазами, погнали вверх по наклонному коридору.

«Хитро вы нас обдурили…», – грустно признался Артур. Он безнадежно вздохнул и покорно подчинился жестоким охранникам, руководящих потоком пленников, словно стадом скота, направляемым в стойло.

Через несколько минут бега и ударов по спине их пригнали в низкий, но довольно широкий бетонный зал, полный железных клеток, половина которых уже была заполнена заключенными. Их партию так же загнали в камеры, где и заперли, а вскоре ту же операцию проделали и с пленниками из второго грузовика.

– Эй, что случилось? – раздался вопрос откуда-то слева. Артур обернулся и увидел в соседней клетке Сашу.

– Утка! Засланный шпион, – быстро закивал головой Артур и тоскливо развел руками.

– Вот гады! – воскликнул Саша, сморщившись, как будто услышал неприятный запах. – Эти твари хитрее, чем я думал.

В этот момент в зал вошёл старик, ранее подбиравший пленников в тюрьме. Он двигался вперед, активно двигая плечами, нахмурив тонкие выщипанные брови, хищно сведенные над сверкающими от злобы глазами. Старик словно специально отчеканивал каждый шаг и, кажется, даже немного расстроился, когда дошел до середины зала, где, с трудом сдержав свою прыть, остановился, широко расставив ноги.

Артур рассматривал старика, чей дорогой костюм подчеркивал на удивление неплохую фигуру, смотрел на его сердитое лицо – тонкие губы сжались от напряжения и лишь немного поплясывали на уголках, а глаза были прищурены. Старик слегка дернулся, тут же подавив движение своего тела, однако затем начал дрожать всё сильнее и сильнее. Через несколько секунд он уже не мог сдерживаться – сжатые губы растянулись к ушам, нахмуренные брови поднялись вверх, и старик громко и заливисто расхохотался.

– Обезьяны! – воскликнул он сквозь смех, как только у него появились силы что-либо сказать.

Когда истерика окончательно отпустила его, старик немного прокашлялся и ушёл, небрежно махнув рукой в сторону клеток.

«Вот же ублюдок!» – думал, кипя от ярости Артур, раз за разом прокручивая в голове последние слова их нового хозяина. Само собой он не был согласен с определением себя в недолюди. Однако это Артур сейчас находился в клетке и это его чуть не провели подсадной уткой в грузовом отсеке «скотовозки». А значит, старик мог не так уж сильно ошибаться. И эти сомнения лишь сильнее распаляли и так дрожащего от гнева Артура.

Некоторое время спустя в зал вошли неоафиняне, везущие на тележках несколько больших корыт с овощами, фруктами и непрожаренным мясом. Они перегрузили емкости с едой на специальные металлические плиты, выступившие из пола, а затем, аккуратно манипулируя специальными палками, прислонили их к краям клеток. Пленники, поначалу разъяренные подобным отношением, через минуту уже затеяли потасовку за места у прутьев, откуда можно было дотянуться до еды.

– И вы еще возмущаетесь, что они к вам так относятся! – сардонически усмехнувшись, пробурчал под нос Артур, не став влезать в драку ради порции овощей. Повернувшись, он встретился взглядом с Сашей, стоящим скрестив руки в дальнем углу соседней клетки.

– Идиоты, Господи прости, – тихо воскликнул тот, безнадежно помотав головой.

Артур грустно улыбнулся и посмотрел на ближайшее корыто, прикидывая, останется ли ему перекусить после подобной толкучки.

Однако прибывшая вскоре команда охранников не дала заключенным доесть, и Артур, так и не положивший в рот ни кусочка еды, на мгновение даже разозлился на себя за собственное высокомерие. Охранники тем временем разблокировали замки клеток и, торопя пленников легкими разрядами электрического тока, погнали их очередными коридорами, уходящими куда-то плавно вниз.

Пробежав несколько затяжных поворотов и миновав пару подземных перекрестков, толпа, наконец, закончила свой маршрут среди тесных бетонных лабиринтов и уткнулась в мощные железные ворота. Охранники оттянулись назад, остановившись в десяти метрах от заключенных, и стали о чем-то неспешно беседовать друг с другом.

Замкнутое пространство, тусклый свет, мерцавший в коридоре, и продолжительное ожидание усилили тревожность толпы, и она начала тихо бродить.

Сознание Артура рисовало за дверьми пыточную камеру, расстрельное помещение и крематорий в одном флаконе. «Неужели это конец?» – задавался он вопросом, ощущая, как от подобных мыслей будто бы физически плавится мозг.

Наверное, за эти несколько минут тревожного ожидания заключенные постарели на несколько лет. Артура же била лихорадка. «Что делать? Что делать? Надо что-то делать!» – стучало частым пульсом в висках неумолимое требование выхода из западни. Ступни его нервно заколотили по полу, руки складывались на груди, разгибались и снова сгибались, словно пытаясь схватить что-то, что сможет защитить, остановить издевательство неизвестностью.

Наконец план был утвержден – он встанет у самых дверей, а после первых выстрелов упадет и закопается под трупами. «Да! Так и поступлю!» – решился Артур.

Мгновение спустя его сознание вернулось в комнату, и он вновь услышал остальных пленников – толпа хаотично бормотала молитвы на разных языках, кто-то взвизгивал, кто-то плакал.

Артур повернулся, ища в полутьме Сашу. Тот стоял лицом к охранникам, чуть опустив голову и закрыв глаза. Грудь его поднималась от частого дыхания – было видно, как он пытается его обуздать. Артур даже успокоился, глядя на него, и уже уверенно перешёл вглубь толпы, намереваясь в начале расстрела упасть как можно более естественно.

Гул и бормотание прервал звук работающего механизма, за которым послышался скрип железных дверей. Толпа оглянулась: дверные створки разъехались, исчезая в пристенных нишах. Перед заключенными открылся вид на огромное полуосвещённое пространство.