Валерий Волченко - Азиатский роман. Необыкновенная история

– Кто сказал, что разведчик глупее контрразведчика? – вопрошает на перерыве в курилке отличник Олег Кулибаба. – У нас по всему миру разведка, а много ли их поймали? Раз – два и обчёлся!

– Это верно. Наши контрразведчики тоже не блещут, Пауэрса поймали, да Пеньковского разоблачили, а больше и не слышно.

– Разве Пауэрса контрразведчики сбили? Я думал ракетчики, а поймали колхозники! – слышится чей-то иронический голос.

– Лапшу вешают преподы.

– Потому и вешают, чтоб не заваливали рапортами о переводе.

– Что бы вы ни говорили, а разведка, это совсем другая жизнь. Другие страны, постоянное чувство опасности, экзотика, – продолжает Кулибаба. – А что ждёт опера-контрразведчика в Союзе? Скучная рутинная работа! Охота на инакомыслящих, на рассказчиков политических анекдотов, короче, борьба со своим народом.

– Вот только утрировать не надо, развёл здесь западную пропаганду! – перебил Кулибабу курсант, с талантливым лицом комсомольского вожачка, Пучков. – Ты забыл, что есть шпионы, есть игра с разведкой противника и много ещё интересного в работе контрразведчика.

– Брось, Пучков! Где ты игру видел, в кино? Мы здесь не на комсомольском собрании. Кто ты такой, чтобы меня учить. Хочешь накапать? Беги, стучи! – оборвал Пучкова Кулибаба.

Откровенно говоря, любой из нас с радостью пошёл бы служить в ПГУ 11 11 ПГУ – Первое Главное управление КГБ СССР, предшественник нынешней службы внешней разведки – СВР (прим. автора). , да кто возьмёт, туда попадают по большому блату. Позже, когда шли на обед, Прилепский продолжил этот разговор:

– У меня дядя в МИДе работает. Так что не переживай, нам с тобой места в разведке обеспечены.

– Тебе может и обеспечено, а у меня дядя слесарем работает.

– Ты за кого меня принимаешь!? – возмутился Арканя. – Неужели я только о себе думаю? Буду разговаривать с дядей за нас обоих. Мать к нему зашлю, она его быстро уговорит.

А Олег Кулибаба, как-то незаметно, исчез с той поры, словно растворился, был и нет его.

Сегодня Прилепский превзошёл самого себя: пригласил меня в кабак, предупредительно уведомил, что все расходы его. Я ему понадобился, пока не могу понять зачем.

– Сейчас зайдём за Зиночкой, я её тоже пригласил. Пора мне с ней разбегаться, – по дороге начал Прилепский.

– Чего так, вроде обожал её, жениться собирался? – спросил я.

– У неё, оказывается, ребёнок где-то в деревне у бабки. Ну нет у меня к ней любви, зачем себя насиловать!

– А я тебе зачем? Развод не свадьба, свидетели не требуются, – допытываюсь я. – Жеребец на замену что-ли?

– Понимаешь, любовь глупа, я ей сдуру золотое кольцо подарил. Забрать бы надо.

– Забери!

– Мне самому как-то стрёмно назад требовать. Тебе проще, ты посторонний.

Зиночка оказалась прехорошенькой, понятливой и покладистой девочкой. За скудным столом, на котором махонький графинчик с водкой, да по тарелке салата из помидоров, Прилепский многословно и витиевато изложил ей версию о несходстве характеров.

– Это из-за того, что у меня ребёнок? – в упор спросила Зиночка. – Ты даже не видел его, а бежишь, как от огня!

– Зиночка! Ты бы не могла вернуть ему кольцо? – ускорил я развязку, отлично зная Прилепского и понимая ненужность дальнейших излияний.

– Да верну я кольцо, не думайте, что зажимаю! – она встала и пошла к выходу.

– Ну что, двинули! – заспешил Арканя, проглатывая остатки салата.

На другой день он показал мне тоненькое золотое колечко и сказал: «Два грамма. Чуть не улетело коту под хвост».

После работы, Маринка – стройная, красивая девятнадцатилетняя девушка, решила зайти к подруге Виктории, узнать о её делах, давненько не виделись. Марина коренная ленинградка, очень гордится этим и за город почитает лишь родной Питер. Всё остальное для неё провинция, деревня. Даже Москву Маринка называет большой деревней.

На ходу она размышляет: «Почему другим везёт в жизни по-настоящему, а мне только по мелочёвке. Взять Вику, приезжая деревенская дурёха, хотя и хороша собой, живёт в отличной двухкомнатной кооперативной квартире, доставшейся от умершей тётки по наследству. А чем я хуже её? Почему я должна ютиться в тесной коммуналке? Вот, с младшим братом опять повздорила и все из-за тесноты, никакого тебе личного пространства. Конечно, такими подругами, как Вика, не бросаются. Она хоть иногда и достаёт своей простотой, но эта простота в ней и притягательна. Все нынче хитрят, ищут свою выгоду, а Вика без хитростей, бескорыстная. И квартирой её всегда можно воспользоваться. Пожалуй, поживу у неё немного, отдохну от своих».

Размышляя, Маринка успевает замечать восхищённые, призывные или откровенно похотливые взгляды встречных самцов. Её слух ласкают доносящиеся реплики: «Клёвая чувиха! Потрясная тёлка! Во мочалка! Великолепная самка!» И сердце веселее стучит в груди, вызывая неуёмную жажду жизни. Чем ближе подходит Маринка к дому Виктории, тем больше уверяется, что жизнь не так уж и плоха.

Зайдя к подруге, Марина не узнала её, Виктория стала какой-то нервной, слезливой.

– Вика, что случилось? Рассказывай!

– Что рассказывать? Плохо всё, – Виктория уткнулась подруге в плечо.

– Ты это брось! Что за привычка появилась, сразу в слёзы? Всё плохо не бывает, что-нибудь да будет хорошо. Рассказывай, давай!

– Залетела я, Мариночка. Ох, что же мне теперь делать?

– Да ты что! – ахнула Маринка. – От Нарика?

– Нет, с Нариком я давно завязала.

– Почему? Такой обходительный и щедрый молодой человек!

– Уже месяца полтора будет. Он оказался такой скотиной. Козёл! Прихожу раз к нему, он совсем невменяемый, накурился своей анаши. Сделать со мной ничего не может, желание есть, возможности пропали. Тогда он вскарабкался на меня верхом, положил балду на грудь и говорит: «Ты что, заснула? Быстро хватай его в рот, или тебе вилька подавать нада!»

– И, ты что? Взяла?

– Щас, разбежалась! Он, наверно, неделю не мылся, запах такой отвратный. Столкнула его на пол и ушла.

– Да уж! В их конуре никаких удобств, даже помыться негде, – с ноткой сочувствия произнесла Маринка.

– Так он меня убить грозился! – пожаловалась Виктория.

– Как это?

– Обещал взорвать! Пока я одевалась, он всё барахтался на полу и угрожал, говорит: всё равно сука тебя заминирую. 12 12 Заминировать – производное от «минет», приучить к оральному сексу (жаргон).

Маринка года на полтора постарше Вики и, умудрённая опытом, с каким-то превосходством в голосе сказала:

– Никто не довёл тебя до такого состояния, когда ты не то, что взять, проглотить его будешь готова, вместе с обладателем. Не встретила ты ещё такого.

– Неужели и такая бывает любовь? – изумилась Вика.