Роман Суржиков - За краем. True science fiction

– Ладно, пошли со мной, Мохнатый. Мы тебя накормим и напоим, а потом научишься говорить и расскажешь, где ты взял такое хорошее дерево, и еще, зачем тебе эти лохмотья. Наверное, ты носишь их, чтобы быть незаметным в лесу. Наверное, ты охотник на свиней.

По дороге от берега до селения Старик выстроил еще много предположений, а Мохнатый молчал.

В селении все, кто встречал их, тут же засыпали Старика вопросами, а он подергивал ухо и важно отвечал:

– Вот выйдем в круг, там все и расскажу. А по дороге говорить совсем не годится.

Когда дошли до круга, за ними уже бежала целая толпа. Инчи-унчи, молодой охотник, позвал Вождя. Тот выбрался из шалаша, удивленно осмотрел Мохнатого и спросил:

– Кто ты, странный человек с такими волосами, какие растут на спине у лысой обезьяны?

Старик за время пути успел все понять на счет Мохнатого, и гордо ответил Вождю:

– Это Мохнатый, он охотник на свиней, потому и нарядился в эти странные лохмотья и волосы перекрасил – чтобы свиньи думали, что он обезьяна. Когда охотился, он нашел отличное толстое дерево и хотел забрать домой, но устал и не донес. Упал на берегу и заснул, там я его и нашел.

– А почему ты говоришь, а не он?

– Это потому, Вождь, что Мохнатый не умеет говорить, как человек.

Рыжеволосый чужак в доказательство издал длинное бормотание, все захихикали, а Старик улыбнулся.

– Ну, пусть у нас живет, – сказал Вождь. – Научим его говорить, как человек, а потом домой пойдет. Покажи ему, Старик, где еды взять. И где поставить шалаш тоже покажи, потому что ночью снова будет ливень.

Так Мохнатый и остался жить в селении.

Поначалу он был очень глуп – как ребенок. Не умел бить кокосы, подбирать остроугольные камни, подходящие для долбления, не знал, как зажечь огонь, и даже не догадывался, почему нельзя ходить за холмы. Правда, умел вязать лианы, но как-то по-особому, не как люди. Слов он не понимал совсем-совсем, ни единого, и только бормотал свое непонятное.

Но он был здоров и силен, как три человека вместе взятых. И он был добр. Если кто-нибудь нес корзину камней с берега, или тушу свиньи, или сразу четыре пузыря воды, он обязательно помогал донести. Помогал даже женщинам, такого никто другой не делал. К тому же, в нем все было необычно: как он лежал, закинув ноги на бревно, как ходил вразвалку. Как скреб грудь, когда отдыхал, и бороду – когда раздумывал. Как сплевывал налево. На него было очень интересно смотреть, и никогда не наскучивало – хоть полдня ходи следом и смотри. Так что Мохнатого скоро полюбили в селении. Всякий, кто был свободен, непременно спрашивал: «А где сейчас Мохнатый и что он делает?» Ему показывали, он шел туда, находил рыжеволосого и принимался чему-нибудь учить. Мохнатого учили все понемногу, а больше других – Инчи-Унчи, и Старик, и Быстроногий, и Плавунья, и Худышка, и толстый Пико-Поко. Они гордились успехами Мохнатого и хвастали друг перед другом. Громче всех, конечно, хвастала красавица Плавунья в тот день, когда чужак вполне связно сказал ей: «Я хочу поесть еще мяса».

После этого Мохнатый стал учиться очень быстро. Изо дня в день он понимал все больше слов, и чем больше понимал – тем больше спрашивал, и ему отвечали, и он начинал понимать еще больше. И как-то вдруг, внезапно для всех обнаружилось, что рыжий отнюдь не глуп, а возможно, поумней многих. Ведь это он придумал делать на стрелы костяные наконечники, и он же сплел огромную сеть, чтобы ловить сразу много рыбы, сколько не набьешь копьем и за два дня.

Говорил он теперь ясно и быстро, и много. Говорить по-человечески ему явно нравилось. Вечерами он ложился у огня, закинув ноги, да начинал рассказывать что-то сказочное: про странных людей с рыжими или белыми волосами, про огромные лодки, про деревья выше холмов, про зверей в пять раз больше ягуара, и – представить только! – про воду, которая становится твердой и ломается на куски. Он рассказывал и еще много чего, только этого уже совсем никто не понимал, но слушали все равно с удовольствием. Никто другой не умел так здорово рассказывать!

У Мохнатого были две излюбленные фразы. Он произносил их человеческим языком, однако смысл все равно был непонятен. Одна из них: «Кто ж так делает!..» Например, Быстроногий разводит огонь – трет хорошо, старательно. Мохнатый подойдет, скажет: «Кто ж так делает!», достанет из-за пояса какие-то два камня и стукнет ими друг о друга. С камней посыплются искры, и сухой мох тут же займется. Или, положим, трое охотников шьют лодку из шкур. Мохнатый поглядит на это, потом скажет свое «кто ж так делает» и возьмется за дело сам. Скрепит две лодки шестами и веревками, получится вроде как одна, но с двумя животами – и выяснится, что такая лодка никогда не опрокидывается и везти может хоть десять человек сразу. А однажды под вечер с охоты принесли окровавленного Синеглаза – кабан насадил его на клык. Рана была всего одна – на бедре, – но очень глубокая. Седой Знахарь обложил рану листьями живой травы и принялся читать заклинания, ворча под нос. Однако всем было ясно, что Синеглаз кончается: живая трава не спасала, кровь толчками лилась из-под листьев. Тогда Мохнатый тоже сказал: «Кто же так делает!». Отогнал всех, крепко-накрепко перетянул ногу веревкой выше разреза, потом взял из костра алую головешку и ткнул ею прямо в рану. Все остолбенели от ужаса, а Синеглаз взвыл, выгнулся дугой, и наверняка вырвался бы и ударил Мохнатого, не будь тот так силен. Но кровь перестала литься, а на следующий день порез начал затягиваться, а через семь дней Синеглаз уже снова мог ходить.

Другое странное слово, которое сохранил Мохнатый из прежнего языка, было «безбожники». В какие моменты чужак говорит его, и что оно значит, понять никто не мог. Когда какой-нибудь юный охотник впервые убивал козу, вымазывал свое голое тело ее кровью, а все девушки племени принимались ее слизывать, Мохнатый говорил: «Безбожники». В день Весеннего духа, когда все холостые мужчины и женщины делали слу-слу в кругу и кричали очень громко, чтобы кокосы хорошо родились – Мохнатый тоже говорил: «Безбожники». Даже когда все племя при полной луне обращалось к духам, стоя на четвереньках, – и тут Мохнатый говорил: «Безбожники». Инчи-Унчи однажды предположил, что «безбожники» – это знак восхищения, и все с ним согласились. Если кто-то слышал это слово от чужака, то широко улыбался и с двойным усердием продолжал свое дело. Однажды Вождь узнал, что Мохнатый терзается сомнениями, взять ли ему в жены мускулистую и полногрудую Плавунью или изящную, как птица, Худышку. Вождь позвал чужака к себе и посоветовал взять обеих. Хотя и не принято брать двух жен в одну и ту же весну, но такому сильному охотнику это простительно. Мохнатый поскреб бороду, сказал: «Безбожники», – и согласился. Вождь пересказал это девушкам. Обе были счастливы, что рыжеволосый красавец восхищается ими.