Ольга Соло - Трус, или Путь храбреца

Как только она увидела это, тут же принялась снова орать благим матом и предпринимать попытки подняться. Вот уж сильные голосовые связки.

– Тебе же будет лучше, если сейчас же заткнёшься, – не особо церемонясь, тихо сказал я. Но она услышала, и я получил истинное удовольствие, глядя, как буквально захлопывается её рот. Девица эта успела мне порядком надоесть, так как только то и делала, что рушила мои планы благополучного возвращения домой. Но всё же, воспитание, полученное от мамы, требовало дать ей хоть какие-то объяснения. Не обязательно правдоподобные. Просто те, в которые она могла бы поверить. В довершение всего она окончательно раскисла и начала хлюпать носом. Так что я сказал:

– За мной гнались, а ты шла слишком шумно, невольно привлекая ко мне лишнее внимание. Когда я окликнул тебя, то просто хотел попросить идти тише. Я не намеревался угрожать тебе, извини, что так вышло…

– Ты – бандит, да?.. – не знаю, показалось мне или нет, но в её глазах мелькнуло восхищение. Вот вам идеалы современной молодежи.

– Нет, – разочаровал ее я. – Попробуй подняться.

– Нога болит. – Вот удивила. А я думал, она просто решила посидеть отдохнуть на асфальте. – Я её, кажется, подвернула.

Она морщила лоб скорее от раздумий, чем от боли. Я расценивал свою историю как более чем неправдоподобную, хотя и логичную. И мне уж точно было в высшей степени наплевать на её мнение.

Небо было чистым. Пока. Не говоря уж о многочисленных тенях, которые я не имел возможности проверять, полагаясь на удачу. Я наклонился и поднял её, перебросив через плечо. Вес терпимый, напоминает мешок картошки. Девчонка слегка обалдела, но, надо отдать ей должное, в обморок падать вроде бы не собиралась. Пока.

– Куда ты меня несёшь?

– Домой, – получив ощутимый удар в спину, я поспешно добавил, – к тебе домой.

Разговаривать с ней надоело. Да и тяжеловато. А дома, наверное, мама волнуется (моя). Потому как поздно уже. У меня хорошая зрительная память, и я занёс девчонку точнехонько в тот подъезд, откуда она вышла около пяти минут назад.

– Какая квартира? – спросил я, стараясь не показать, что устал. И тут она меня добила:

– Восьмая, третий этаж. Тебе не тяжело?

– Нет, – выдавил я.

– Здесь живёт мой репетитор, так что это не мой дом, – сказала она, помолчав. Наверное, не хотела, чтобы я однажды пришёл к ней в гости. Не больно-то и собирался, знаете ли. Я в это время преодолевал последний лестничный пролет, мысленно принося благодарности Владу и его гантелям.

– Пусть твой репетитор… вызовет тебе такси, – я опустил её на одну ногу перед дверью квартиры номер восемь и начал спускаться. Но тут, вспомнив об идиотском характере девчонки, я счёл за лучшее обернуться и добавить:

– Надеюсь, ты сама понимаешь, что, если расскажешь о происшедшем хоть слово…, я тебя всегда достану и накажу.

Она держалась за кнопку звонка, поджав больную ногу. На колготках расползлись большие дыры, курточка вымазана в грязи. Девчонка кивнула, закусив губу, и испуганно посмотрела на меня. Про себя я подумал, что всё-таки в неудачное время она появилась сегодня на улице.

Выйдя из злополучного дома, я продолжил свой путь по тёмным пустынным улицам, всё так же озираясь по сторонам и сжимая рукой нож с серебряным лезвием. Опасности я больше не ощущал. Поэтому и позволил себе оправдаться в собственных глазах за пострадавшую из-за меня девчонку, вспомнив историю, которая имела трагическое влияние на мою дальнейшую судьбу. Историю, которую я намеренно не вспоминал уже много лет…

Семья моя наверняка находилась в числе тех, годовой доход которых позволяет экспертам авторитетно заявлять, что они существуют за чертой бедности. Отец бросил нас, когда мне было пять лет, а Владу – двенадцать. Из тех скупых сведений о нем, которые мне удалось выудить из старшего брата, я сделал вывод, что всё в жизни – к лучшему. Именно это детское убеждение и помогает мне кое-как жить до сих пор.

Сейчас основные взносы в семейную казну делает Влад. Но до того как он окончил школу матери приходилось содержать всю семью на скромную учительскую зарплату. Так что времена были тяжёлые. Родных у нас фактически не было: родители мамы умерли, а семью дяди, прервавшего с нами всяческие отношения много лет назад, таковыми считать не приходилось. С деньгами было так плохо, что море мы с братом увидели только в прошлом году (Влад пару месяцев перед этим батрачил на двух работах).

Иногда мы всё лето торчали в городе, поминутно ссорясь. В редких случаях маме удавалось достать профсоюзную путевку в какой-нибудь Богом забытый лагерь, куда мы ехали с Владом, поделив срок пребывания. Вот тогда-то Влад и превращался из зануды-брата в заботливого защитника и однажды, после возвращения, он просто забыл превратиться обратно. Конечно, наши пикировки не прекратились. Но ссориться пытался я, а брат повышал голос только для чтения нотаций. Пришлось смириться с таким положением вещей.

А одним летом маме удалось отправить Влада и меня в карпатскую деревню к знакомым на целый месяц. Хорошо помню охватившее меня чувство восторга: я с детства любил путешествия и природу. Мама отпускала нас со спокойной душой и твердой уверенностью, что Влад, четырнадцатилетний боксер, меня в обиду не даст. И кто бы мог подумать, что все выйдет в точности наоборот?

До поездки оставалось еще около недели, а я уже жил предвкушением приключений. В этом году мне только предстояло записываться в школу, поэтому я ощущал нехватку общения. Моим лучшим другом был, бесспорно, Влад. Еще нескольких дворовых ребят я считал товарищами по играм. Но этим летом я мечтал завести настоящих друзей-ровесников, верных и преданных. Влад не разделял моих ожиданий и восторгов по поводу этого путешествия, так как был скептически настроен и предпочел бы остаться в городе. Но ничто не могло омрачить моей радости.

Когда мы, наконец, выпрыгнули из автобуса, добравшись до места назначения, я увидел картину, которая, как ни странно, стоит перед глазами и сейчас, много лет спустя… Шоссе, напоминая блестящее тело змеи, уходит вдаль, чтобы незаметно исчезнуть за горизонтом. Смесь запахов смолы, выхлопных газов редких машин, навоза и чистого горного воздуха. Палящее солнце заставляет жмуриться, поэтому все видится в легком тумане: и резво бегущая, с бликами на воде, река, и аккуратные сельские домики, и, конечно же, горы, покрытые зеленым бархатом леса.