Михаил Смирнов - Операция «ЭЛЕГИЯ»

– А что значит высшая проба?

– Это значит, что, скажем, в слитке весом в один килограмм содержится химически чистого золота не менее девяноста девяти целых и девяноста девяти сотых процентов лигатурной массы слитка, – ответил управляющий.

– А этот слиток заменить чем-то, скажем, куклой или муляжом, нельзя?

– Исключено, – ответил управляющий. – На аффинажном заводе жесточайший контроль при выплавке слитков, при перевозках тоже все строго, ну и у нас, разумеется. Периодически мы устраиваем проверки слитков, перевесы делаем.

– То есть вы гарантируете, что здесь сорок пять тонн настоящего золота?

– Безусловно, – с удивлением на лице и в голосе вымолвил управляющий. – У нас есть все необходимые документы, заключения экспертизы.

– В последние годы много его за границу отправили? – быстро спросила капитан.

– Я не могу ответить даже вам, – извиняющимся тоном ответил управляющий. – Эта партия тоже должна была уйти за границу в оплату за станки, но война внесла свои суровые коррективы.

– Кроме золота, что еще здесь хранится? – спросила капитан.

– Сейчас только золото. До недавнего времени хранилось и серебро в слитках, как-то была и платина. Теоретически могут любые драгоценные камни и металлы, – ответил управляющий.

– М-да, – неопределенно выдавила капитан.

При этом оглядывая сводчатый потолок, массивные стены, арочного типа дверной проем, объемную металлическую дверь.

– Здание, построенное в прошлом веке, уже изначально предназначалось под банк, – вставил управляющий. – Мы сами тут кое-что по мелочам усовершенствовали.

– Такому хранилищу и бомбежки не страшны, – бросила капитан.

Присутствующие мужчины решили промолчать.

Капитан, внезапно резко подняв голову (она была на голову ниже), взглянула в лицо Сергеева. Он с трудом выдержал твердый, пронзительный насквозь взгляд.

«Что она меня все рассматривает и рассматривает? – недовольно подумал Ермолай. – А фигурка у нее вполне-вполне приятная, и глаза, глаза серо-зеленые, красивые и пытливые», – за секунду-другую успел еще раз оценить молодой человек.

– На сегодня хватит, – переведя взгляд на Коваля, выдавила женщина и грозно добавила. – С этого момента и до особого моего указания вы, Сергеев, из здания не выходите.

– Мы в красный уголок поставим раскладушки, – поспешно вставил управляющий.

– Вас это, товарищ Коваль, тоже касается.

– Все будет выполнено, – заверил управляющий. – Я фактически и так живу в кабинете.

Ничего не понимающий Ермолай только моргал глазами.

Между тем капитан решительно развернулась и твердой мужской походкой направилась к выходу. За ней засеменил, тяжело дыша, и управляющий.

Облегченно выдохнув, Ермолай приступил в своей повседневной работе. Но в голову лезли всякие мысли, связанные с появлением в конторе фигуристой, симпатичной капитанши с зелеными глазами, завораживающим запахом и пронзительным взглядом…

Ленинградское управление НКВД…

Ровно в час дня капитан Ципок с папкой в руке заходила в кабинет комиссара Иванова. Из настольного приемника лилась веселая мелодия из кинофильма «Волга-Волга». Но хозяин кабинета был хмур на лицо и, судя по растрепанному внешнему виду, чем-то явно недоволен.

– Феденька, твой приказ выполнен, операция «Элегия» разработана и уже идет полным ходом, – широко улыбаясь и приближаясь к хозяину кабинета, весело изрекла капитан.

– Какой полный ход? Кто тебе разрешил что-либо предпринимать? Я еще не видел плана операции, – недовольно бросил комиссар. – Что за своевольство, понимаешь ли?

Женщина чмокнула мужчину в щеку, положила папку перед ним и весело изрекла:

– У моего генерала плохое настроение. А план операции, – кивнула на папку, – на твоем столе, Феденька! Он великолепен! Ну а я провела лишь некоторые необходимые подготовительные работы.

Три часа они обсуждали, спорили и даже ругались, пока не пришли к единому мнению. А еще через час комиссар Иванов входил в кабинет Первого секретаря Ленинградского обкома…

Рабочий день выдался для Ермолая каким-то напряженно-нервным.

За вечерним чаем он поделился своими невеселыми мыслями с управляющим.

– Держись, брат, время ведь военное, – улыбнувшись, ответил Коваль. – Полагаю, следующие дни, а может, и недели, будут еще более насыщенными и нервными.

«Называется, успокоил начальник, – усмехнулся Ермолай. – Он что-то точно знает, но не говорит».

Между тем по конторе ползли всякие слухи: что их скоро закроют, и всех уволят, что всех вместе с банком эвакуируют в Вологду или Пермь, и другие, порой самые невероятные.

«Скорей бы прикрыли контору, – рассуждал по этому поводу Сергеев. – Тогда бы я точно пошел на фронт».

По совету управляющего Ермолай решил уйти спать пораньше, в десять часов вечера. Раскладушка попалась скрипучей, он долго ворочался, в голову лезли всякие мысли…

Ленинградское управление НКВД…

По указанию комиссара Иванова Ципок ждала возвращения из обкома партии шефа в его кабинете. В комнате отдыха капитан накрыла небольшой столик.

Иванов показался в одиннадцать часов вечера с улыбкой на устах и со словами:

– Жданов утвердил наш план операции.

– Отлично, это нужно отметить, – весело изрекла капитан, передавая мужчине наполненную коньяком рюмку.

Они вместе выпили. Комиссар молча стал закусывать. Он не стал говорить подруге, что утверждение операции шло очень и очень трудно. Жданову сразу не понравилось название «Элегия» («Название не наше, не советское», – возмущался партийный босс) и то, что реализацию операции возглавила женщина. Комиссару стоило привести массу позитивных доводов в пользу Ципок и греческого термина, пока Жданов все же согласился.

– Что сказал Жданов? – спросила капитан.

– Сначала долго изучал материалы, – соврал генерал, – потом стал задавать вопросы. Затем спросил, не трудно ли будет женщине возглавлять операцию. Ну, я тебя похвалил и все такое. Заверил его, что ты справишься самым лучшим образом и даже лучше любого мужика.

– Ну конечно, Феденька! – быстро наполняя рюмки, весело изрекла капитан.

Мужчина взглянул на ручные часы и вымолвил:

– Валечка, я уже выдал все необходимые указания по операции «Элегия». Тебе через полчаса надо выдвигаться в банк.

Женщина мило улыбалась. – Мы все успеем, милый.

– Правда, мне удалось выбить у Жданова для операции только 4 трехтонных грузовика.

Женщина продолжала мило улыбаться.

– Значит, мой генерал, будем грузиться четыре ночи…

В помещении внезапно загорелся свет, послышалась резкая отрывистая команда:

– Подъем!