Евгений Коршунов - Наемники

Петр говорил уверенно, повторял план Жака — такой простой и четкий, хорошо продуманный. Элинор медленно подняла глаза.

— Нет, — еле слышно выдохнула она. — Я выхожу замуж… за Эбахона. И скоро! Очень скоро!

…Петр вышел на крыльцо. Уже давно стемнело, сквозь неплотно закрытые маскировочные шторы из окон здания тянулись узкие лучи несильного света.

— Мистер Николаев?

Какая-то тень возникла перед ним из темноты, и сейчас же на него обрушился тяжелый удар по затылку.

Очнулся он от тряски и понял — его куда-то несут. Руки и ноги были больно стянуты, во рту кляп, глаза завязаны. Он мог только слышать… Несли его двое, быстро, задыхаясь от бега. По лицу то и дело хлестали ветки, под ногами носильщиков чавкала грязь.

Лес кончился, теперь Петра несли по обочине шоссе, от нагревшегося за день асфальта поднималось тепло.

— На заднее сиденье, — сдавленно сказал кто-то. Петр почувствовал, что его приподнимают, переваливают через металлическую стенку, и упал вниз, на жесткое сиденье «джипа». Сейчас же рядом сели двое, стиснув его с обеих сторон.

— Поехали! — приказал жесткий и властный голос, к «джип» рывком сорвался с места.

«Как глупо, — думал Петр. — Элементарно. Теперь пулю в затылок, и в болото. И никто ничего не узнает».

«Джип» несся, не снижая скорости на поворотах. Петра мотало из стороны в сторону. Прошло минут тридцать. Запахло жильем — потянуло чадом жаровен, жареным мясом, пальмовым маслом. «Джип» остановился.

— Открывай! — крикнул все тот же голос, который Петр уже успел запомнить. Заскрипели ржавые петли — видимо, открывали тяжелые ворота и «джип», прошелестев шинами по гравию, остановился.

Похитители выволокли Петра из машины, схватили под руки и потащили куда-то. Опять заскрипели петли, пахнуло спертым, сдавленным воздухом, остро пахнущим аммиаком.

«Тюрьма, — догадался Петр. — Я в тюрьме».

Его бросили на сырой каменный пол, оставили одного. Петр попытался пошевелиться, хотя бы ослабить путы, но не смог. Скоро опять заскрипели петли, щелкнул выключатель, и кто-то вошел, грохоча коваными каблуками по каменному полу, остановился над Петром. Тронул его связанные ноги — натянул путы, и они разом ослабли, словно их перерезали одним ударом острого ножа.

— Руки, маста… — произнес добродушный голос, и через мгновение были свободны и руки.

Петр сразу же сорвал с глаз повязку, освободился от кляпа… Он был в тесной комнате, скорее похожей на канцелярию, чем на тюремную камеру: дешевый двухтумбовый письменный стол, стеллажи, уставленные пронумерованными папками, два-три простых стула.

На него с интересом глядел африканец в черном мундире тюремного ведомства с ножом в руках — им-то он и перерезал веревки, валявшиеся теперь на полу.

— С прибытием, сэр, — почтительно сказал он и протянул Петру руку, помогая встать на затекшие ноги.

— Это… тюрьма?

Петр кивнул на толстую решетку на нешироком окне, за которым вплотную стояла ночная темень.

— Йе, са… — вежливо кивнул тюремщик.

— На каком основании? — начал было протестовать Петр, но тюремщик лишь вздохнул и пожал плечами, и Петр понял, что говорить с ним бесполезно.

— Прошу, сэр! — зазвенел тюремщик связкой ключей. — Я отведу вас в камеру к хорошим людям…

Они вышли в длинный, плохо освещенный коридор, по обе стороны которого тянулись тяжелые двери с глазками и металлическими цифрами. Пройдя всего несколько шагов, тюремщик остановился у двери с цифрой 34, позвенел ключами, выбирая нужный, и принялся ее отпирать.

Тюремщик нажал на дверь плечом, и она тяжело подалась внутрь. Перед Петром было довольно просторное помещение, освещенное тусклой лампочкой под самым потолком. Там же наверху тянулось длинное узкое окно с толстыми металлическими прутьями. Вдоль правой стены — деревянные нары, на которых сидели и лежали люди в куртках и шортах, бывших когда-то белыми.

Заключенные лежали на полу, на циновках из рафии, так плотно, что между ними некуда было ступить.

— Профессор! — гаркнул тюремщик зычным голосом, которого Петр у него не мог и предположить. — Принимай новенького… — И учтиво обернулся к Петру: — Если что-нибудь будет нужно, сэр… пиво, сигареты… Постучите… Правда, это дорого, сэр… Но…

Он развел руками, поклонился и, окинув камеру грозным взглядом, вышел. Загремели ключи, громко щелкнул замок.

Бородатый человек с умными, грустными, как у большой и доброй собаки, глазами слез с нар и теперь пробирался к Петру между спящими арестантами, которых не разбудило даже рыканье гюремщика.

— Я Профессор, — представился он, протягивая узкую ладонь. — А вы — Питер Николаев, русский журналист.

Петр удивленно поднял бровь, собираясь спросить, откуда это известно, но Профессор опередил его:

— Не удивляйтесь, но мы в Поречье много о вас говорим, строим разные догадки… Ведь согласитесь сами, русский у лидера раскольников… Это несколько нелогично, но… — он мягко улыбнулся, — в большой политике бывают и не такие неожиданности. Но что же это мы стоим? Прошу… на нарах, правда, тесновато, но как-нибудь поместимся…

Петр пробрался следом за ним. Арестанты на нарах уже ворочались, стараясь выкроить на досках, покрытых циновками, место для Петра. Это им наконец удалось, и Петр со вздохом поместился рядом с Профессором. Он чувствовал на себе любопытные взгляды.

— Профессор… а как вас все-таки зовут? — спросил он, стараясь скрыть смущение.

— Зовите просто Профессор, — мягко улыбнулся тот. — Какая разница? Мы все обращаемся здесь друг к другу так, без имен. Вот этот, — он указал на худого парня в тяжелых роговых очках, — Студент. Тот, лысоватый, Доктор. Рядом с ним — Майор, потом Полковник. Тот вот — Инженер, дальше — Учитель, Писатель…

Он называл заключенных по профессиям, и они кивали.

— Между прочим, это не клички, а наши настоящие профессии.

— Значит, — подвел итог Петр, — здесь все политические?

— Интеллигенция, студенты, старшеклассники.

— И военные! — добавил тот, которого назвали Полковником.

— Если вас что-нибудь беспокоит… Я могу осмотреть вас, — предложил лысоватый Доктор. — Ведь при арестах здесь не церемонятся…

Петр невольно дотронулся до здоровенной шишки на затылке, она побаливала. Профессор понял этот жест по-своему:

— Ладно, друзья, человеку надо отдохнуть!

И улегся на нары, жестом предлагая Петру сделать то же самое. Петр лег, но сон не шел. Было душно, кто-то стонал и плакал во сне, кто-то храпел.

Петр лежал с открытыми глазами. Внизу прямо по спящим шустро носились крупные тараканы. Появилась крыса, повела острой мордой, за ней — другая. Принюхиваясь, они проследовали через всю камеру в дальний угол.