Владимир Жуков - Сикстинская мадонна

Покраснев от головы до пяток, не расплакался чуть было Леша. Ну, а тут еще и в мыслях злое зашипело: «Разве выйдет Лена за подобного тебе засранца!? Разумеется, что нет, конечно! Не захочет жизнь связать с мудилой, в туалете полковом который бестолково утопил оружье!»

Захотелось застрелиться парню. Только чем, скажите? Нечем было. Опозоренный, в дерьме вонючем пистолет лежал, глаза зажмурив, не глядеть на стыд-позор свой чтобы.

В воспаленной голове тасуя, по спасенью варианты Леша думать стал, как дальше быть, что делать. Поразмыслив нервно чуть, нашел он не решение хотя, однако не лишенное, пожалуй, смысла направление дальнейших действий: «Экипаж родной – спасенье только! В положении таком дурацком на него лишь одного надежда. До товарищей-друзей скорее!»

И пустился сколько духу было на стоянку, где как раз работал экипаж: меняли блистер задний у стрелка, в какой попала птица.

Несся Леша как стрела к стоянке, не бежал, летел над полем пулей. И успел застать в составе полном экипаж, что, завершив работу, самолет уже сдавал охране.

И лишь только на бетон стоянки Леша выбежал, так дико сразу заорал, что в легких мочи было:

– Караул! Пришла беда, ребята! Пистолет я утопил в сортире!

Авиаторы, которых трудно чем-то было удивить по жизни и видавшие всего довольно, тут опешили всерьез. Во-первых. Двухгодичник, что молчал как рыба, длинно вдруг заговорил и громко. Во-вторых. В СА о том, что кто-то в туалете утопил оружье, анекдотов не ходило даже. И когда пришли в себя немного, то второй силовичок бывалый, лейтенант старшой Фомин, воскликнул:

– Неужели так обрыдла пушка, что топить решил сперва, в говнище, да одумался потом, Емелин?

– Так нечаянно же ведь, ребята! – разобижено воскликнул Леша. – Разве стал бы я бросать ПМ свой в туалет со зла? Да нет, конечно! Пистолетчик все, мудила это, Зачепило, мать его, заразу, суку за ногу, помеха хренов.

– Ах, так это Зачепило значит получается всему виною? – продолжал силовичок досужий бедолагу доставать шутливо. – Значит, он швырнул в говно ПМ твой, подержать всего который дали, не мешал чтоб. Только трудно верить, чтоб ответственный за все оружье в эскадрильи самой лучшей нашей безобразие мог сделать это. И потом, виною сам он коли, так чего переживаешь глупый – лезет пусть и достает скотина.

Леша чуть не задохнулся было от нахлынувшего моря гнева, только в руки взял себя и тихо, вразумительно сказал, спокойно, с болью в голосе, с печалью тяжкой:

– Что смеетесь надо мной? Не время. Приключилася беда большая! Помощь ваша мне нужна ребята, а не шутки-прибаутки злые!

Шухов старший лейтенант, борттехник. Старший техник капитан Охалков, силовик Фомин – шутник, а также два механика Немцов и Дудкин, старших прапорщика два, и с ними оружейник, лейтенант Аркадьев, да еще Зернов, старлей, электрик, обступили Алексея кругом. Стало тихо и Емелин:

– Братцы! Я, – сказал, – пошел сдавать оружье, как положено, наряда после. В оружейку прихожу, а нету пистолетчика смотрю на месте. Ну и, думаю, схожу давай-ка, время дабы не палить впустую в ожидании в сортир у штаба. Расстегнул ремень болван лишь только – кобура с него и шнырь в дырищу. Подскажите, быть как тут, что делать?

Думать стали, и нашелся первым вновь шутник, силовичок бывалый:

– Доставать, – сказал, – оружье надо, а не то под трибунал, голубчик, загремишь, к попу ходить не надо.

И Емелин побледнел, но только издеваться силовик не бросил и, сочувственно вздохнув, продолжил:

– Вот при Есе бы, когда стряслось вдруг что подобное, так сразу б к стенке. А сейчас всего лет пять каких-то в коммунизме развитОм оттянешь, отсидишь и не чешись, Васятка.

– боже мой! – пролепетал Емелин, – не хватало мне тюряги только!.. Застрелиться в самый раз, да нечем.

И опять силовичок досужий посоветовал:

– В сортир лезть нужно, разумеется, раздевшись, ну и, дефилируя ступнями щупать дно, покуда пистолет не сыщешь. А наткнешься поддевай под хлястик кобуру, большим на ножке пальцем, да на верх тащи. Делов всего-то.

– Вы поможете? – взмолился Леша.

– Разумеется. А как с магаром?

– Пир горою закачу отменный! Всю, как есть, одну спалю получку! Вы мне, други, помогите только!

– Коли эдак, не помочь нельзя тут разумеется, – стартех Охалков согласился и с улыбкой хитрой подмигнул силовику при этом. А Емелин, содрогнувшись:

– Страшно лезть в кромешный ад, – сказал, – ребята. Ничего никак нельзя придумать покультурнее чего, помягче?

Мозговали в тишине с минуту. И электрик предложил:

– Вот я бы посоветовал напялить все же на лицо противогаз. Во-первых, невзначай не задохнешься в газе, не испачканною рожа будет, во-вторых… – но кочегар заметил, перебив:

– Противогаз в говнище не фурычит, а коробку с фильтром на весу держать проблемно будет, шланг длиною-то поменьше метра.

Оружейник, лейтенант Аркадьев, обожающий Жюль Верна, кстати, поддержал:

– В противогазе правда совершенно бесполезно это, задохнешься в нем в аду скорее.

– Вы пустое говорите, братцы, – в разговор вступил электрик снова, – где мы тот противогаз отыщем, если б даже прок с него был малый? Ехать в ДОС за ним из части что ли? Не успеем, потемнеет скоро. Может в рот ему дюрит подлиньше да потоньше – и люли-малина, и живи хоть там, в дерьме, не бойся, задохнешься, что, да кони двинешь. В Риме древнем воевали эдак – под водою так гуртом ходили ихи воины. Из школы помню.

Что б надумали еще, не знаю, технари, наговорили что бы, не закончи кочегар дебаты:

– Зря, товарищи, мы время тянем. Прав Охалков, потемнеет если, не дадим тогда бесспорно ладу. Надо двигаться, короче, к штабу и на месте разрешать проблему, а абстракцию мусолить дружно языками – бесполезно это.

По стоянке подошел дежурный – ДСЧ, и пластилин печатей аккуратно налепил, где нужно, самолета обозначив сдачу. И свободный экипаж тропинкой устремился к полковому штабу, через поле шла наискосок что.

Молча шли, а лейтенант Емелин, было видно, пребывал в смятенье. Изнутри сжигал испуг. Снаружи густо пятными пошел большими, покусали комары как будто. Видя это, кочегар:

– Емелин, ты хаевец, – проворчал, – такой же, как и я, и не имеешь права эдак бабою слюнявить нюни.

Очень грустно улыбнулся Леша, кочегар же продолжал:

– Ты вспомни, перед кем не пасовали даже: хоккеисты, сопромат, а также Глеб Степанович, да Шпак, и даже сам Геронимус – Земли светило. Это то бишь теормех! Да разве перечислить всех чудес хаевских. Так что марочку держи, мужчина. И крепись давай, дружок, мужайся… Служба наша, между прочим, Леша, с обучением в хаевне сходна. Тут и там не поскучаешь очень. Приключения одни сплошные, вот хотя бы взять твое сегодня. А недавно из ТЭЧи механик в ситуацию попал похлесче. Жизнь такую с ним сыграла шутку – закачаешься, с твоей не ровня.