Анри Кулонж - Шесть серых гусей

Она опустила голову, как провинившаяся школьница.

— Как все же жаль, что он вернулся так скоро… — сказала она с нежностью. — С тех пор как я вас увидела, я мечтала только об одном, только о том, чтобы вы любили меня. Если бы отец не пришел, вы занялись бы со мной любовью, потом я бы спокойно оделась, вы ушли, а он возвратился бы позже, в хорошем настроении, потому что заработал денег! Вот как все должно было быть, но никогда, никогда ничего не бывает так, как мне хочется, и именно поэтому со мной никогда не происходит ничего хорошего…

Она снова заплакала.

— А я, кроме того, потерял драгоценный источник информации, — вздохнул Ларри. — Зачем мне теперь все эти деньги… И что нам делать с этими окровавленными осколками, — добавил он, глядя, как она продолжает тщательно собирать их с пола.

— Я их вымою и выброшу в мусорный ящик рядом с погребом. Если их найдут, скажу, что отец разбил зеркало в приступе ярости.

— Но кто-то может знать, что зеркало оставалось целым до самой его смерти!

— С тех пор как в сентябре было заключено перемирие, никто к нам не приходил.

— Даже Креспи?

— А он тем более. Я же говорила вам, что они не разговаривали друг с другом.

— Я хотел сказать: что, если Креспи заходил сюда, когда вашего отца не было дома?

Она пожала плечами и небрежно ответила, унося пакет с осколками:

— Я сама спускалась к нему.

Ларри остался один в пустой, погруженной во мрак гостиной и почувствовал, что его вот-вот стошнит. Стараясь держаться как можно дальше от мертвеца, он подошел к окну, выходившему на узкий двор. А как он расскажет обо всем Полу?.. «Мой информатор, помнишь, о котором я тебе говорил…» — «Помню, ну и что?» — «Его нашли мертвым в кустах вилла Коммунале, менее чем в сотне метров от его собственного дома…» — «А его дочь?» — «Дочь? Она прождала его всю ночь…»

Девушка вернулась и, как рабочая пчелка, стала деятельно и ловко наводить в комнате порядок.

— А где тряпка, которой вы пытались остановить кровь? — спросил Ларри.

— Она у меня, надо будет придумать, как от нее избавиться, но начать надо с него, — ответила девушка, показав на отца.

— Во всяком случае, никогда, вы слышите — никогда никому ни о чем не рассказывайте. Он не вернулся домой, и все. И больше ничего, иначе мы начнем противоречить друг другу. Потому что, по правилам, мы должны были бы вызвать полицию, и если я не сделал этого, то только потому, что не хотел объясняться со своим начальством. Теперь посмотрим, сможем ли мы вдвоем его перенести.

Она присела и обняла тело за ноги, как плакальщица на готическом надгробии, а Ларри взял его за плечи. Вместе они попробовали его приподнять.

— Он слишком тяжел для человека, который утверждал, что давно голодает, — проворчал Ларри.

Неожиданно она выпрямилась и показала на входную дверь.

— Что случилось? — прошептал Ларри.

— Кто-то идет, — выдохнула она.

— Креспи?

Она прислушалась и покачала головой. Шаги остановились на площадке.

— Я не буду открывать, — прошептала она испуганно.

— Это покажется странным, ведь все знают, что вы всегда дома…

Через мгновение в дверь постучали.

— Ответьте, не открывая, что отец еще не вернулся, — прошептал Ларри, — что вы не знаете, где он, и что он не разрешает вам никого впускать в квартиру.

Она неохотно пошла к двери. Он слышал, как она говорила с кем-то, не открывая, потом вернулась.

— Это парень, купивший «тополино», — сказала она тихо. — Кажется, машина не заводится. Я сказала, что папа еще не пришел, но, поскольку он хотел подождать его на улице, сказала, что он вернется не раньше завтрашнего дня. Он ушел в ярости, говоря, что за восемьдесят тысяч лир она могла бы и завестись.

— Ничего не понимаю, в Палермо она прекрасно работала! Вы спросили его имя и адрес?

Она пожала плечами:

— Он не пожелал мне сказать.

Домитилла осторожно подошла к окну.

— Он идет через двор, широкими шагами, не оборачиваясь. Вот он прошел ворота, и теперь я вижу только его спину…

— Через некоторое время я выйду посмотреть, чтобы на улице никого не было.

— А если он будет ждать?

— Тогда я проверю его документы и прикажу идти прочь. В конце концов, в городе комендантский час, он не имеет права находиться на улице! На всякий случай подождем еще немного.

Он сходил на кухню, собрал апельсиновые корки, сунул их в карман и вернулся в комнату, к трупу. Амброджио, распростертый на паркете, с которого были убраны все осколки стекла, казался обескровленной жертвой какой-то мрачной неаполитанской трагедии, населенной рейтарами, бретерами и наемными убийцами. Домитилла начала ловко заворачивать тело в полосатое покрывало, на котором еще можно было прочесть полинявшую надпись «Город Милан».

— Так назывался корабль, на котором он плавал на Шпицберген, — пояснила девушка.

— Знаю, — отрывисто ответил Ларри.

Когда Амброджио превратился во что-то длинное и белое, словно парившее над полом в полумраке комнаты, они снова попробовали его поднять. Но он, как им показалось, стал еще тяжелее, чем был до неожиданного визита покупателя машины, словно они израсходовали на последнего часть своей силы. Домитилла не смогла удержать ноги Амброджио, и они упали на пол. Ей показалось, что перед тем, как отправиться в небытие, отец решил еще попортить им кровь, и она расплакалась.

— У нас не хватит сил, — простонала девушка.

Черная лестница была такой узкой и крутой, что они с трудом смогли спустить свой груз на второй этаж. Задыхаясь от тяжести, Домитилла прислонилась к перилам.

— Я слишком устала, больше не могу, — прошептала она, повернувшись к Ларри.

— Этого-то я и боялся, — сказал он. — Послушайте, я взвалю его себе на плечо и донесу сам! Идите вперед и показывайте дорогу.

— Я придумала кое-что получше, — сказала девушка так, словно ее посетило вдохновение. Она быстро достала из кармана пальто ключ и открыла дверь квартиры дона Этторе.

— Вы уверены, что там никого нет? — прошептал Ларри.

— Дон Этторе каждый вечер в одно и то же время ходит пешком из «Гамбринуса», а Джанни сейчас гостит у матери в Салерно. Честно сказать, мне пришло это в голову несколько минут назад.

Оставив спеленатый труп на лестничной площадке, словно мешок с грязным бельем, она потянула Ларри за собой в кухню Креспи. Он удивленно замер — настолько изобилие медных кастрюль, поблескивавших в полумраке, величественные печи и полки, уставленные фаянсом и стеклом, отличались от нищенского помещения, которое они только что покинули.

— Идите за мной, — шепнула девушка. — У нас не так много времени, уже вечереет.

Просторные комнаты, через которые они проходили, были, как ему показалось, обставлены массивной мебелью и увешаны большими барочными картинами, которые тем не менее не могли скрыть ни трещин в стенах, ни общей запущенности квартиры. То тут, то там на толстых коврах валялись куски штукатурки, большая часть мебели покосилась и держалась с помощью стопок книг. В этом загроможденном лабиринте девушка двигалась уверенно и грациозно. «Да, она здесь, кажется, бывала часто», — с горечью подумал Ларри.