Анри Кулонж - Шесть серых гусей

— Бейсбол немного похож на крокет?

— Ну что вы, господин капитан! — оскорбился Петтигрю.

— Ну, ведь и там и там есть подающий, бита, мяч… Ладно, ладно, молчу.

Дождь кончился, вокруг журчали ручейки. Дорога резко сворачивала и круто шла вниз.

— Скажите, не этот ли отдельно стоящий дом мы ищем? Там, чуть ниже, в стороне от дороги? Кажется, над дверью сохранилась табличка…

Петтигрю, прикрыв глаза рукой, вглядывался в ту сторону, куда показывал Пол.

— На ограде сада написано: «Вперед, Бартали!» Кто такой Бартали?

— Нет, я говорил о табличке над входной дверью!

Пол снова взял в руки бинокль.

— «Зубоврачебный кабинет», — прочел он громко. — Поехали, у нас мало времени.

Они медленно спустились по склону и припарковались на узкой площадке, отделявшей дом от дороги. Дом был совершенно цел и, несмотря на скромное крыльцо, казался более солидным и богатым, чем остальные дома деревни.

— Эти ребята всегда забирают себе самые удобные помещения, — заметил Петтигрю.

— Его защищает склон, поэтому генерал его и выбрал… Устанавливайте вашу технику, сержант. Сразу после разговора с генералом мне надо будет связаться с Презенцано. Постарайтесь, чтобы немцы вас не укокошили!

— Я немного рискую, только когда устанавливаю антенну на крыше, но сегодня, чтобы меня задело, мне должно очень уж не повезти! — ответил Петтигрю, разматывая провода.

Пол смотрел, как юный любитель бейсбола входит в дом. Оставшись один, он прошелся по площадке, старательно обходя лужи. Горизонт на юге по-прежнему закрывали плотные тучи.

— Мой бедный монастырь, — прошептал он. — Я все сделаю для того, чтобы попытаться тебя спасти, но, может статься, так тебя и не увижу.

Когда он переступил порог дома, в тишине звякнул дверной колокольчик. Тесная прихожая вела в комнату, которая когда-то скорее всего служила приемной: на полу в беспорядке валялись связки старых номеров газет «Маттино» и «Рома». Казалось, хозяева оставили дом в спешке, а уже потом он был разграблен. В комнатах совсем не было мебели, как в квартире Амброджио Сальваро в Неаполе. На стенах висела только одна гравюра в рамочке с разбитым стеклом, на которой были изображены два ангелочка с «Сикстинской мадонны». Они не соответствовали мрачной атмосфере заброшенной комнаты и словно хотели улететь за тучи, спустившиеся в долину. Пол несколько минут в задумчивости рассматривал их. В каком темном погребе сейчас сама «Сикстинская мадонна»? В каких заброшенных катакомбах замурованы лукавые ангелочки Рафаэля? В какой ледяной крипте, в какой шахте в Курляндии или Тюрингии? Можно было быть уверенным в одном: немцы не стали, как некоторые, тянуть до последнего, чтобы подумать об укрытиях, в которых можно спрятать в случае чего сокровища музеев… Увидят ли еще когда-нибудь свет эти знаменитые произведения, которые, восстав из небытия, покажутся благодарному зрителю еще более трогательными и великолепными? Он слышал, как на втором этаже суетится Петтигрю, устанавливая свои антенны. На низком столике еще лежал старательно заполненный журнал посещений. Он был открыт на 14 декабря. Странно, именно в этот день он встретил Сабину. Страницы покоробились от влаги и запылились.

«2 часа. Де Сантис Пеппино.

3 часа. Бартолини Эмма.

4 часа. Поммероне Эдижио (зуб мудрости)» Следующая запись была сделана карандашом:

«5 часов.

Петтигрю Мэтью (кариес, непрекращающиеся боли, пожалуйста, веселящий газ)».

Он невольно улыбнулся.

— Надо же, неужели бейсбол способствует чувству юмора? Никогда бы не подумал, — сказал он себе, входя в соседнюю комнату.

Должно быть, здесь находился кабинет дантиста. На середине комнаты возвышалось зубоврачебное кресло, похожее на дыбу. Он подошел ближе и отшатнулся: в кресле сидел изможденный молодой офицер, мертвенную бледность которого подчеркивала многодневная щетина. Не решаясь приблизиться, Пол наклонился к нему. Кровь, сочившаяся из страшной раны, пропитала тяжелую ткань шинели с нашивками сто тридцать пятого пехотного полка и расползлась, став похожей на черного осьминога, казалось, пожиравшего внутренности офицера.

— Петтигрю! — позвал Пол.

Ответа не последовало, но из приемной послышался странный звук, словно кто-то что-то жевал. Пол поспешил туда. Навьюченный мул с длинной, заляпанной грязью и мокрым снегом шерстью мусолил журнал, и его загустевшая от мороза слюна стекала на разорванную тетрадь. Струйка ледяного воздуха проникала сквозь приоткрытую дверь с улицы, откуда, собственно, и явилось животное. Он услышал голоса и решил, что приехал генерал, но это оказался Петтигрю. Он вошел, тяжело шагая и поддерживая обессилевшего американского солдата.

— Я увидел его, как только вошел, господин капитан, он лежал на полу за лестницей. Он говорит, что привез своего командира взвода, но я не вижу, куда он его…

Пол показал на дверь в соседнюю комнату.

— Он там, рядом.

— Надо ему помочь и…

Пол взглядом остановил его.

— Займемся лучше этим парнишкой, ему это нужнее.

Они помогли солдату сесть и попытались согреть его, но он дрожал и не мог остановиться.

— У нас есть спиртное? — спросил Пол. — Ему бы не мешало выпить.

— Есть кофе в термосе, но вы сказали, что это бурда…

— Все лучше, чем ничего.

Петтигрю поспешил к джипу, вернулся и сунул в руки рядового картонный стаканчик. Тот с трудом сделал несколько глотков.

— Достаточно горячо? — спросил сержант. Солдат кивнул.

— Лейтенант… лейтенант Харрингтон был еще жив, когда мы переходили через реку, — начал объяснять он еле слышным голосом.

— Вы перешли Рапидо вброд? — спросил Пол с восхищением и любопытством.

— Это… это сделал мул. Я только… шел за ним, — ответил солдат. — Вода доходила нам до самых плеч, но животное как будто знало, куда идти. Я еще слышал, как лейтенант говорил мне: «Не утопи меня, Картер, я не умею плавать». Я ответил ему, что тоже не умею. Больше он ничего не говорил.

— Снимаю перед вами шляпу, старина, — сказал Пол. — Вынести командира взвода в таких обстоятельствах… Вы могли бы его спасти… Он просто обязан был выжить. А сами вы не ранены?

— Не думаю… Во всяком случае, я ничего не чувствую…

Тут его внезапно стошнило, и весь выпитый кофе оказался на кителе Пола.

— Простите, — по-детски виновато сказал солдат.

Пол почувствовал на плече какую-то тяжесть. Он обернулся и уткнулся носом в морду мула, который жадно принюхивался, словно почуяв съестное. Эта сцена заставила рядового Картера слабо улыбнуться.

— Если бы у нас было несколько сотен таких животных, мы бы не были сейчас в таком положении, — прошептал он.

После рвоты ему полегчало, и он немного порозовел.