Эль Эбергард - Живущие во мраке. Хроники Перворожденных

Петербуржцы любят свой город, но испытывают солнечную недостаточность. Поэтому, долговременное появление небесного светила воспринимается как целое событие. Ободренные неожиданным теплом, по проспекту спешили люди, расстегивая на ходу плащи и куртки, и несмелые улыбки появлялись даже на самых строгих лицах.

Анна была весьма жизнерадостной и пребывала в хорошем расположении духа в любую погоду, в отличие от Валерии, страдавшей от резких перемен настроения. Причем, чаще всего эти перемены были довольно необъяснимыми. Сама Валерия выдвинула предположение, что всему виной переменчивая луна, поэтому она была весьма зависима от природных явлений.

Вот и сейчас, Анна оживленно болтала без умолку, пересказывая все последние новости. Казалось, ей не было важно, отвечают ей или просто рассеянно слушают, как это делала Валерия.

«Все это создали люди», – думала Валерия, разглядывая роскошную лепку на дворцах и особняках. «Никогда не устану смотреть».

Ей нравилось бродить по городу, любуясь роскошными творениями лучших зодчих тех прошлых времен. Иногда она жалела, что родилась в двадцатом столетии, а не, скажем, в девятнадцатом. В окнах замков и дворцов ей чудились дамы в бальных платьях и статные кавалеры. Там, за прочными стенами в темных кулуарах витали тайны, страшные и неразгаданные. Но особняки молчали и не желали раскрывать загадочные истории посторонним.

Убранство города будило воображение, захватывало дух. Валерия любила бесчисленные фонари, изящные мостики и массивные мосты, ажурные решетки, ограды, сказочные храмы и соборы, великолепные и неповторимые. Классическая строгость соседствовала с пышными барокко и рококо, и в этом не было дисгармонии.

Утонченная эстетика Петербурга воспитала в девушке архитектурный и дизайнерский вкус, за что она испытывала чувство благодарности к сотням ныне почивших архитекторов, скульпторов и ремесленников.

Клиника располагалась рядом с Казанским собором и гостеприимно распахнула автоматические двери перед посетителями. Валерия подошла к окошку регистратуры, назвала имя, фамилию и сообщила, что пришла за результатом анализа крови. Улыбчивая женщина в бирюзовом халате попросила подождать ее минутку, а затем распечатала искомый документ. Она внимательно посмотрела на Валерию и спросила ее ли это анализ или она забирает его для кого-то другого.

– Нет, это я сдавала кровь. Можно забрать?

Женщина в окошке словно оторопела, но попросила подождать еще некоторое время, а сама куда-то ушла. Анна посмотрела ей вслед и развела руками в растерянности:

– Странная какая-то. Мне анализы всегда выдают без лишних колебаний. И тут, обеспокоенно выдвинула гипотезу. – Вдруг ты серьезно больна?

– Ерунда. Я бы почувствовала, – улыбнулась Валерия, хотя в глубине души уже засомневалась.

Тем временем женщина вернулась, извинилась за задержку и отдала, наконец, результаты Валерии. Девушке снова показалось, что та уставилась на нее с каким-то отсутствующим выражением, но решила, что многое себе придумывает.

– Ну, – спросила Анна, перегибаясь через плечо подруги и глядя на листок бумаги. – Что выяснила?

– Очень удобно, когда можно самому сравнить результат с допустимой нормой. Все в полном порядке. Еще у меня четвертая группа крови и положительный резус-фактор.

– Тогда, раз все замечательно, сходим в кино?

Подруги вышли из клиники, не замечая пристального взгляда женщины в бирюзовом халате. Валерия и не подозревала, какой переполох был вызван ее появлением в клинике. Ей суждено было узнать об этом много позже.

Валерия жила на последнем этаже бывшего доходного, а ныне – весьма престижного дома. Большая часть квартир была выкуплена состоятельными людьми, хотя кое-где оставались коммунальные квартиры, со старыми пожелтевшими обоями, тараканами, пропахшие чадом кухонь.

Ее окна выходили, в основном, во внутренний двор с видом на высокие арки, где с арочного потолка свисали большие фонари, придававшие особый сказочный и романтический вид серому зданию с квадратными колоннами. Именно с этого дома и началось культурное образование Валерии. Когда она была маленькой, отец ходил с ней на прогулки по выходным. Спускаясь по парадной лестнице, они непременно любовались чудесными витражами, украшавшими окна. Такие же витражи были в нескольких комнатах, как и старинные латунные ручки, потемневшие от времени, и гипсовые розетки на потолках.

Квартира досталась ей от отца – успешного бизнесмена, который впоследствии поселился в благополучной Швейцарии, женившись во второй раз. Он уговаривал дочь переехать к нему, но Валерия отказалась, пообещав навещать его несколько раз в году. В душе она просто не могла принять новую жену отца, хотя разумом понимала абсурдность ситуации. Чувство вины за свой невольный эгоизм периодически возникало в ее сознании.

Отец много рассказывал ей об архитектуре Петербурга, о его истории и развитии. Валерия частенько повторяла тот маршрут, который они проделывали с отцом, гуляя по городу. Обычно, это была неспешная прогулка вдоль Фонтанки, минуя дворец Белосельских-Белозерских и далее к Михайловскому замку и Летнему саду.

В который раз Валерия брела вдоль рек и каналов, памятников и дворцов, отдавая дань золотым куполам и шпилям, белым мраморным статуям и фонтанам.

Сегодня Валерия изменила своей привычке и после просмотра фильма в кинотеатре, попрощалась с подругой и отправилась к дому. Многие спрашивали, насколько уютно она чувствует себя в такой большой квартире, советовали сдавать комнаты постояльцам, а то и вовсе продать. Но Валерия была слишком привязана к своему дому, с его поскрипывающим паркетом, двустворчатыми межкомнатными дверями с латунной фурнитурой. Даже к массивной, немного закоптившейся двери, ведущей на черную лестницу. Ее лучшие воспоминания были связаны с этим местом, а это невозможно купить или продать.

Ей нравилось тихое и спокойное одиночество, изредка нарушаемое короткими романами, начинавшимися стремительно и столько же быстро завершавшимися. Инициатором расставания всегда выступала она – Валерия. Возможно, ее требовательная натура была чересчур взыскательна к противоположному полу, но так даже было лучше. Как Ассоль верила в Алые паруса, так и она ждала, что когда-нибудь на горизонте ее жизни яркими всполохами тугих алых полотен понесется к ней навстречу волшебный корабль. Девушка бережно хранила свои традиции, создавая новые, не пуская посторонних в свой очень личный и столь любимый ею мир.

Она включала старый проигрыватель и под звуки музыки занималась домашними делами, читала, готовилась к лекциям или экзаменам. Одна комната была отведена под библиотеку, где стеллажи с книгами возвышались до самого трехметрового потолка, тянулись вдоль стен и заканчивались у круглого стола с нависающим красным абажуром и единственным в этой комнате креслом, очень мягким и удобным. Сидя в нем с книгой, забывались все трудности и невзгоды внешнего мира. Валерия проводила здесь большую часть свободного времени, с головой погружаясь в придуманные другими людьми сюжеты. Тут она была по-настоящему счастлива. Куда меньше она интересовалась кухней, сплетнями, светской жизнью, сериалами и политикой.