Валерий МИТ - Ночь за спиной. Повесть ВАРИАНТЫ Рассказы

Сделал всё, что мог, в пределах возможностей нашей базы. – Хороший получился аппарат, лучше, возможно, и бывают, но я сам на таком с удовольствием поучаствовал бы в любой гонке. Нужно сделать ещё несколько маленьких дел, – добавил он, – убрать спортивные скамейки от дальней стены по ходу твоего движения, перенести их к боковой стене зала, а на их место уложить маты – все маты, что у нас есть. Одному мне с этим не справиться, нужна твоя помощь.

– Можно ничего и не убирать, – сказал я. – Я же буду двигаться на месте, на станке, и в этот раз постараюсь быть аккуратнее.

– Володя! Всё, чего можно избежать, нужно избежать. Всё может пойти не так, как мы рассчитываем. Ты же помнишь, что было в прошлый раз. Зачем наступать на одни и те же грабли? Не надо лениться, пошли, – с некоторым раздражением добавил тренер.

Мне ничего не осталось, и я нехотя пошёл за ним следом.

Мы убрали скамейки, уложили вдоль стены маты – получился настоящий буфер высотой больше метра и длиной метров семь, перекрывающий почти половину стены.

Теперь если бы я, как в прошлый раз, слетел со станка, то врезался бы в этот буфер передним колесом, погасил бы удар, вылетел из седла и, может быть, не долетев до стены, упал бы на маты, конечно, если бы не проскочил мимо.

– Вот… так значительно лучше, – сказал тренер, оглядев эту конструкцию.

Я ничего не ответил и молча пожал плечами. Я считал, что мы просто теряем и силы, и время, а всё это не очень важно.

– Что-то не так, Володя? – спросил Иван Трофимович с некоторым вызовом, видя моё недовольное лицо.

Я хотел ему ответить так же вызывающе, но кое-что действительно было не так, и с этой его суетой я только сейчас это понял.

– Да, – сказал я, – кое-что не так. Я не рассказывал, что это важно, а вы, наверное, забыли, что в прошлый раз станок стоял с правого края.

– А в чём разница? Мне кажется, так намного безопаснее. Все стены будут от тебя одинаково далеко. Если опять что-то случится со станком, риск получить травму намного меньше.

– Может быть, и нет никакой разницы, – ответил я, – в какой-то момент после начала движения для меня вообще всё становится неважным. Но чтобы войти в это состояние, мне нужно смотреть в окно. – Видеть аллею, уходящую под кроны деревьев, представлять, что я не стою на месте в этом зале, а двигаюсь там, в старом парке по знакомым дорожкам, уносясь всё дальше и дальше, пока в своём воображении и в самом деле не окажусь там.

– Но сейчас вообще всё по-другому, – добавил я. – Может быть, ничего и не получится. Сейчас зима, дорожки покрыты утоптанным снегом. Возможно, я не смогу представить своё стремительное движение. Зимой по скользкому покрытию на велосипеде не ездят, у меня может не хватить воображения.

– Да, это может стать проблемой, – ответил он, – но, как я уже говорил, всё, чего можно избежать, будем избегать. Переставляем станок, жаль, что поторопился и прикрепил его к полу. Но, как говорится, всё, что можно сделать, можно и сломать. Хорошо, что перфоратор всё ещё здесь, да и анкера ещё остались.

Мы открутили крепления и перенесли станок. Я вы-

брал для него оптимальное место. Аллея с него просматривалась максимально далеко и терялась в глубине парка в тени деревьев.

Иван Трофимович принёс перфоратор, пробурил новые отверстия в полу и зафиксировал станок на новом месте.

Затем мы перенесли маты.

– Ну, Володя, смотри, – сказал тренер. – Тебе решать всё или нужно что-то ещё.

Я внимательно осмотрелся, ловя себя на мысли, что смотреть, в общем-то, не на что. Я просто тянул время, мне почему-то сделалось очень страшно. Неизвестность пугала меня, я не знал и боялся того, что может ждать меня за порталом финиша.

– Бояться нечего, раз уж пришёл, что теперь бояться – теперь надо идти , – вспомнились слова безумной старухи из моего сна.

– Ты слишком приблизился…. тебе необходимо разорвать завесу пространства, пока оно не разорвалось само под твоими ногами , – сказал мне говорящий олень.

Похоже, у меня, действительно, нет выбора, решил я. – И обратного пути, видимо, уже тоже нет.

– Вроде бы всё нормально, – ответил я тренеру, пытаясь придать своему голосу твёрдость и отгоняя страх. – Можно начинать, только передохнём немного, присядем на дорожку, – добавил я и улыбнулся.

Он натянуто улыбнулся в ответ.

Я видел, что он нервничает, но от этого мне почему-то стало намного спокойней.

– Давай, Володя, отдыхай, сейчас ты главный, – ответил он. – Будешь готов – скажешь. Я пока пойду, прикачу велосипед.

Я прошёл к дальней стене. Все лавки в тот момент находились именно там, мы сами их туда перенесли. Я видел, как тренер вернулся из кладовой.

Велосипед был красив.

Сразу не очень-то определишь чем – вроде бы такой же, как сотни других, разве что колёса на нём стояли новые и при вращении отражали блестящими спицами свет от ламп этого зала. Но привлекало в нём вовсе не это – он был агрессивно прекрасен и идеально подходил для движения, и ещё я почувствовал, что он идеально подходит мне.

«Хорошо постарался Иван Трофимович, – подумал я, – действительно классный аппарат».

Тренер поставил велосипед неподалёку от станка и подошёл ко мне.

– Волнуешься? – спросил меня он.

– Есть немного, – ответил я.

– А я, Володя, не просто волнуюсь, я боюсь, – ответил он. – Накатило так, что все поджилки трясутся. Хочется свернуть наш эксперимент к чёртовой бабушке и пойти по домам.

– Нельзя, Иван Трофимович, – многозначительно сказал я. – Обратного пути нет, только вперёд. Теперь останавливаться поздно.

– Вот и я чувствую, что нельзя, – ответил он. – Если бы не это…

– Всё будет хорошо, Иван Трофимович, – перебил я его, пытаясь отогнать этой фразой накатывающие на нас страхи. – Волноваться нечего, – добавил я.

И, понимая, что, тянуть дольше нельзя, сказал:

– Пора начинать.

Велосипед оказался отлично настроен, тренер постарался на славу. Ехать на нём было одно удовольствие, он отзывался на самое незначительное нажатие педали, казалось, что он едет сам. И пусть двигаться на месте – на станке – совсем не то, что двигаться по шоссе, радость от движения это нисколько не умаляло.

Покрутив так несколько минут, привыкнув, слившись с велосипедом в единое целое, мы отправились в путь.

И вот тут случилось то, чего я опасался больше всего, или, может быть, это случилось из-за моих опасений – не знаю, но после того как я посмотрел в окно, моё движение перестало быть плавным.

Моё воображение меня подвело.

Через некоторое время я, как обычно, перестал ощущать себя в зале – оказался в парке, где из последних сил пытался удержать свой велосипед на скользком покрытии аллеи, чтобы не съехать в канаву.

На периферии своего слуха я слышал голос тренера – видеть его я не мог. Он мне кричал откуда-то из-за стволов деревьев, кричал, пробиваясь сквозь вой ветра, пытаясь донести то, что я и сам без него знал: