Андре Лори - Атлантида

— Что нам за дело до этих растений, Елена! — проговорил вдруг Патрис, взяв молодую девушку за руку. — Я не для этого призвал вас сюда!

— Боже мой! Так для чего же?

— А для того, чтобы задать вам вопрос, от которого зависит все счастье моей жизни. Согласны ли вы быть моей женой, Елена?

Молодая девушка подняла на него свой чистый взгляд, который в эту минуту был необыкновенно серьезен.

— Да, Патрис, — просто ответила она, и когда доктор, сильно взволнованный, начал покрывать поцелуями ее руки, она продолжала, улыбаясь:

— Я сделаю вам только один упрек за то, что вы слишком медлили задать мне этот вопрос и ждали вмешательства Харикла. Это нехорошо, очень нехорошо! Неужели вы думаете, что мне нужна ваша коллекция древних монет, чтобы с радостью согласиться на ваше предложение?

— Я знаю, что для вас это безразлично, Елена! — взволнованно оправдывался доктор. — Но я сам никогда не решился бы заговорить, если бы этот благородный старец не устранил главного препятствия.

— Как вам не стыдно так говорить! Разве я так дурна, что должна непременно предполагать, будто всякое ухаживание относится не ко мне, а к моему состоянию?

— Елена! Злая! Я хотел бы вас сделать нищей для того, чтобы доказать вам, как вы ошибаетесь!

— Благодарю за добрые пожелания! — воскликнула Елена, смеясь от всего сердца. — Значит, если бы я была бедна, а вы богаты, вы не пренебрегли бы мной?

— О, не говорите так даже в шутку!

— Зачем же вы предполагаете такие дурные чувства с моей стороны?! — воскликнула Елена, торжествуя. — Нет, нет, я слишком долго сдерживалась и должна хорошенько побранить вас теперь. Да, я отлично видела, что я вам не особенно противна, а между тем из-за этих противных денег вы бегали от меня. О, как несносны и глупы эти светские предрассудки!

— Послушайте, Елена! — прервал с живостью Патрис. — Эти предрассудки вовсе не так нелепы, как вы думаете! Чтобы я, сильный мужчина, в сто раз более образованный, чем вы…

— Очень вам благодарна, милостивый государь! — засмеялась Елена, отвешивая насмешливый поклон.

— О, вы отлично понимаете, что я хочу сказать! Я же мог войти в ваш дом и пользоваться роскошью, и вместе с тем мы не могли также жить отдельно: вы в богатстве, а я в бедности. Вы отлично сознаете, что это было бы невозможно.

— Во всяком случае, я люблю вас таким, каким я вас знаю! — созналась Елена с милой улыбкой, — хотя вы порядочно злили меня все время!

В эту минуту раздался голос мадам Каудаль:

— Боже мой! Рене, где же твоя кузина?

— Не беспокойтесь, матушка, Патрис не оставит ее на произвол судьбы! — простодушно возразил Рене.

Эти слова долетели до молодых людей.

— Как легкомысленно я поступил! ' — воскликнул Патрис. — Идемте, Елена, прямо к вашей тетушке и будем просить ее согласия! — и, взяв Елену под руку, он направился к мадам Каудаль.

При виде своей племянницы, приближающейся опираясь на руку Патриса, почтенная дама сразу поняла, в чем дело, и так как ее мечта на брак Елены с Рене была разрушена, то лучшего мужа, чем Патрис, она не могла желать для нее.

Все объяснилось очень быстро, и мадам Каудаль сердечно обняла и поздравила жениха и невесту.

В то время, как происходили все эти события, между тремя собутыльниками поднялся оживленный спор. Вино рассеяло у Монте-Кристо воспоминание о полученном им отказе, а Сакрипанти совершенно забыл об испытанном им недавно ужасе. И вот достойным друзьям пришла блестящая мысль вернуться в покинутый ими грот и завладеть оставленными там сокровищами, на что Кермадек, ударяя по столу кулаком, наложил свое строжайшее veto.

— Вот дурак! — воскликнул Монте-Кристо, очнувшись от удивления. — Что тебе за дело? Ты можешь вернуться с нами и также набрать сокровищ. Ты составишь себе состояние на всю жизнь!

— Нет, ваше сиятельство! — повторял упрямо Кермадек. — Уж как вам угодно, а только вы не вернетесь назад.

— Это еще почему, дурак?

— А потому, что никто не должен возвращаться туда без разрешения его благородия, моего офицера, а его благородие своего согласия не даст!

— Да какое же право имеет твой офицер на этот грот?

— А то право, что он первый открыл его и женится на дочери покойного старого господина.

— А если он сам захочет вернуться туда?

— Его благородие не захочет, потому что покойный при последнем издыхании просил, чтобы, значит, не тревожили его там до последнего суда. А с этим, ваше сиятельство, шутить нельзя, то есть, значит, с последней волей усопших!

Монте-Кристо задыхался от злости; глаза его бешено блуждали.

— А кто помешает мне вернуться, если я захочу?! — воскликнул он с бешенством.

— Я, Ивон Кермадек, своей собственной персоной! — отвечал решительно матрос. — Вы не мой офицер, и я не посмотрю на вас, а размозжу вам голову, если господин Рене прикажет!

Напрасно Монте-Кристо и Сакрипанти осыпали матроса бранью: он упорно стоял на своем, и дело уже доходило до открытой бурной ссоры, но в это время Рене отдал приказание продолжать путь. Все общество двинулось вперед, причем Кермадек конвоировал Монте-Кристо, не давая ему таким способом возможности привести в исполнение свой план, что немало сердило благородного графа, но все его протесты не привели ни к чему, и Кермадек упорно не отставал от него.

Наконец часа через полтора путешественники добрались до хрустальной двери, которая виднелась издалека. Освещенная электричеством, она представляла собой как бы волшебный вход в иной мир.

При виде последней преграды, отделяющей ее от давно желанной свободы, Атлантис в волнении остановилась и сложила руки, затем бросилась вперед и первая достигла двери. Она остановилась перед ней с золотым ключом и повернула к своим спутникам взволнованное лицо, напоминая в эту минуту одну из статуй Победы. Когда все остальные путешественники собрались около нее, Атлантис в последний раз обернулась на пройденный ею путь, приведший к свету и свободе. Как жрица стояла она, прекрасная и бледная, как Диана, и, возвысив свой прекрасный голос, громко воскликнула три раза:

«Харикл! Атлантис! Прощайте!»

Слова разнеслись и замерли в отдалении; тогда она решительно обернулась к двери, вложила золотой ключ в замок, повернула его и открыла дверь настежь.

В то же мгновение оглушительный шум раздался в глубине туннеля. Путешественники замерли, пораженные этим неожиданным явлением.

Не прошло и пяти минут, как вдруг громадные волны со страшным ревом забушевали по туннелю, с пеной разбиваясь у самых ног путешественников, которые поспешно бросились вон из грота, куда вслед за ними тотчас ворвался океан, навеки затопив подземный путь.

Все поняли, что это было делом рук Харикла. Умирая, он решил, что Атлантида исчезнет вместе с ним, чего и достиг с помощью секретного механизма, который приводился в действие при открытии хрустальной двери туннеля. Океан, долго сдерживаемый волей людей, ворвался наконец по воле одного человека и затопил свои владения, навеки похоронив Атлантиду и ее сокровища.