Иван Любименко - Как выжить в Пасти Быка. Тайны телешоу «Последний герой»

В племени царит вежливость. Как только Сереги начали подшучивать над Сашей, на них зашикали, и все приколы прекратились. А Одинцов даже выполнил обещания. Он извинился перед своим злейшим другом за насмешки над его уверенностью, что Оксана прилетит на Карибы. Со мной сегодня все подчеркнуто вежливы. Вершиной галантности стал следующий диалог.

— Вам не будет мешать, если я мишку «повключаю», чтобы музыку послушать?

— Нет, Вань. Конечно, нет. Включай. Нам будет приятно.

— Спокойной ночи, ДРУЗЬЯ, — слегка выделяя последнее слово, произношу я.

— Спокойной ночи, братец, — необычайно мягко отвечает Сакин.

— Спокойной ночи, Ваня, — дружно желает племя.

Ложусь в свой гамак, а в соседнем располагается музыкальный мишка. Потянешь за веревочку, льется незамысловатая, но такая приятная музыка. Друг детства убаюкивает на удивление быстро. Засыпаю, забыв об альянсах и о прочем.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается, не стал исключением и один из лучших моих дней на острове. Особенно он был хорош в контрасте с предшествующими событиями. Внутри странная легкость. Я выспался, у меня хорошее настроение, не страшно идти на конкурс. Перед его началом успеваю переговорить с Анькой. Она считает, что сегодня «проводят», скорее всего, Целованьского. Племя решило отпустить Сашу к жене, которая все еще на соседнем острове. Но мне лучше не расслабляться и выигрывать все, что можно.

Нам предлагают зажечь костры. Конкурс из числа тех, где шансы примерно равны. Не надо быстро бегать или плавать, обладать иными особыми спортивными качествами. Больше всего нужны удача и определенный туристский опыт. Сначала собираем дрова. Как костровой со стажем, знаю, что лучше всего горит бамбук, его беру побольше, для растопки пригодятся и листья.

От старта несемся в море к горящим чашам, от них зажигаем факел и, борясь с волной, бежим назад. Пока я первый, за мной Одинцов. Но это ничего не решает, вскоре все оказываются в равном положении. Первой удается зажечь костер Тэн. «Все пропало!» — мелькает в голове, но веревочка над ее костром не перегорает, а это и является главным условием конкурса. Хорошо идет дело у Одинцова и Сакиных (племя давно называет так нашу счастливую парочку), но и их костры не могут пока пережечь заветную нить. Смотреть по сторонам, конечно, не стоит, но удержаться трудно. Время бежит, прошло уже около получаса, как мы бьемся за тотем. Ручьем текут пот и слезы: дым от костров очень едкий. Спокойнее всех выглядят Одинцов с Сашей. Первый не напрягается, поскольку защитный тотем ему без надобности, а второй помнит, что если выиграет — останется здесь еще на три дня. Ему это ни к чему.

Дрова сгорают у всех, кроме Сакиных. Вдвоем они, естественно, запаслись лучше всех. Бодров, замечая неравенство шансов, запрещает Сереге помогать Ане, что ее несколько огорчает. Если когда-то она была против опеки Сереги, то теперь принимает любую поддержку. Ей явно хочется победить сегодня.

Нам вновь дают шанс набрать дрова. Хватаю бамбук, тростник и тащу пару толстых коряг. Уходит немало времени, чтобы на основе каркаса из толстых коряг построить бамбуковый конус, достающий верхушкой до самой нитки. Но дров, как и у всех, вновь не хватает. Бодров еще раз посылает нас за расходным материалом. Только через полтора часа (!) мучений огонь достигает своей верхней точки. Но веревочка непреклонна. Создается впечатление, что внутри нее натянута проволока, которая никогда не перегорит. Пламя не раз касается заветной цели, но тщетно. Ветер, как назло, меняет направление, значит, все усилия были напрасны! И тут Бодров соглашается-таки на разумное предложение Сакина — использовать для достижения цели детали нашей одежды, — сделанное им полчаса назад. В огонь летят банданы, и так как мой костер в этот момент выше всех, шнурок наконец лопается. ПОБЕДА!

Можно расслабиться, посмотреть на соплеменников. Грустную картину являют они собой. Впрочем, и я выгляжу не лучше. Все тело в песке, руки обожжены, глаза слезятся, под носом нависли неприличные капли, глаза красные — зрелище не для слабонервных. Несмотря на столь богатую раскраску, на лицах соплеменников внятно читается благодарность за то, что я прекратил наконец их мучения и конкурс завершился.

По возвращении Саша подходит, чтобы переговорить. В последнее время у нас сложились дружеские отношения. Все, что было в Москве, в цивилизации, умирает, когда узнаешь человека ближе в этих условиях. Саша говорит, что уйдет именно он. Он не скрывает радости: «Кокосы — это хорошо, конечно, но, знаешь, когда их так много, то ну его на хрен!» Дело в том, что кокосы плохо усваиваются Сашиным желудком. Но причина хорошего настроения, конечно же, не только в избавлении от кокосов…

Саша делится своим планом. Он вновь намерен выяснить отношения с альянсом, преследуя при этом главную цель: воззвать к совести правящего клана. Саша убежден, что только я достоин звания «Последний герой». Слышать это приятно, но боюсь, что эффект от реализации идеи будет прямо противоположным задуманному. Говорить он намерен на последнем для него совете, что именно — тайна.

Как и обещано, Саша на прощание произносит речь, которую слушают внимательно, словно выполняют последнюю волю смертника.

— Я хочу, чтобы Последним героем стал не последний гад или сволочь, а тот, кто всю игру вел себя как честный, порядочный человек.

Сакин: «Ну, блин, не мог уйти без этого тупого словоблудия».

Итак, нас осталось шестеро. Альянс и я. Веселая компания получается. Я, честно говоря, побаиваюсь снова впасть в тяжелые раздумья, как продержаться дальше. Невесело, конечно, оставаться лицом к лицу с толпой из пяти человек. Но все, включая меня, едины: без Целованьского стало гораздо легче. Не потому, что он такой нехороший человек, вовсе нет. Напротив, за время нашего совместного выживания я значительно пересмотрел отношение к Александру. Но он всегда открыто противопоставлял себя альянсу, а бесконечные споры и ссоры били по психике каждого.

С уходом центра нервного напряжения в лагере воцарилось спокойствие и атмосфера «маньяны». На испанском это означает «завтра», а на русском: зачем делать что-то сегодня, если можно перенести на потом. Фактор голода играет уже далеко не столь важную роль, как прежде. Не сказать, что мы его не чувствуем, но это ощущение стабильно, к нему привыкли. Практически всегда в запасе пара плодов хлебного дерева. Дозревая, они становятся вкуснее, поэтому стараемся их не трогать раньше времени. Иногда жарим неспелые плоды все того же хлебного дерева и поливаем их уксусом, оставшимся после барбекю Одинцова и Снежаны. Однажды в темноте я попробовал такое блюдо и был совершенно убежден, что соплеменники раздобыли где-то картошку.