Луи Буссенар - Среди факиров

Индия придерживается кастового устройства. Чего англичане ни делали, чтоб постепенно уничтожить касты, все-таки они остались, со всеми предрассудками и тиранией. Хотя англичане и объявили всех подданных Индо-Британской империи равноправными, но все-таки индусы тем не менее продолжают подчиняться этой иерархии, от которой сами не желают освободиться.

Больших наследственных каст в теории считается четыре: 1) секта браминов, из которой выходят все жрецы; 2) кшатриев, или воинов; 3) васий — торговцев и земледельцев; 4) судров, или служителей. Из каждой из этих четырех главных каст вышли бесчисленные второстепенные касты, между которыми трудно и разобраться. Все эти категории личностей, даже малейшие из них, имеют свои привилегии и пользуются своего рода уважением; все, кроме одной, а именно той, чье название вызывает мысль о горькой нужде, возмутительной несправедливости: это секта париев.

Это слово, которое и у нас, по аналогии, приобрело печальное значение, происходит, как говорят лингвисты, или от слова Para, которое по-гречески, как и по-санскритски, означает находящиеся вне, или от тамильского pareyers — вне классов. Итак, парии составляют, собственно говоря, класс таких людей, которые находятся вне всякого класса! Это — отверженные, злодеи, нечистые люди, и прикосновение их считается настолько оскверняющим, что, даже будучи невольным, влечет за собою длинные очистительные церемонии: молитвы, покаяние.

Отвращение к несчастным простирается так далеко, что жрецы, «дважды рожденные», dwidjas, не могут дотронуться до них даже палкой, хотя бы в виде наказания. Парии претерпевают то же унижение, которое испытывали в средние века люди, отлученные от церкви. Но отлученные по снятии приговора снова могли стать в прежнее положение. Несчастный же индус, который рождается в секте париев или впоследствии попадает в их число, навсегда несет на себе проклятие.

Этот презираемый всеми класс заключает в себе не одних париев по рождению, но и тех, кто по той или другой причине, чаще всего за какой-нибудь недостойный поступок, был изгнан из своей касты. Итак, изгнание из касты считается для индуса самым ужасным несчастьем.

Было бы слишком долго и бесполезно объяснять, почему пундит Биканель, принадлежавший к одному из самых благородных и древних браминских семейств, был изгнан из своей касты и сделался парием. Биканель, обладавший всеми возможными пороками, какими только могут отличаться жители Востока, совершил все возможные преступления для удовлетворения своих порочных наклонностей и наконец был постыдно изгнан из своей касты равными ему браминами и подвергся презрению всей нации. Факт, чтобы брамин мог потерять свой сан, встречается весьма редко, но все-таки встречается. В таких случаях, человек, чтобы не терпеть невыносимого позора, обыкновенно лишает себя жизни. Но Биканель не разделял этого мнения.

Вполне уверенный, что жизнь прелестная вещь и что не следует покидать ее по возможности дольше, он рассудил: так как англичане не выражают ни малейшего презрения к людям, считающимся вне касты, он предложит им свои услуги. Брамины обладают самыми страшными тайнами, касающимися людей и дел этой таинственной страны, которую англичане победили, завоевали, но не покорили. Поэтому предложение отверженного брамина, почти единственное в летописях Индии, пришлось очень кстати для правительства, которое поспешило им воспользоваться. У Биканеля спросили, чего он хочет. Он ответил:

— Мне нужно большое жалованье и место в полиции!

Англичане никогда не торгуются, когда дело идет о соблюдении их интересов. Биканель сразу получил жалованье генерала и место в тайной полиции, где он таким образом мог делать все, что захочет. Дикое животное, сделавшееся домашним, всегда начинает ненавидеть тех животных своей породы, которые остались на свободе. Таковым же оказался лишенный своего сана брамин, недостойный пундит Биканель, который, поступив на службу к англичанам, немедленно стал проявлять самую дикую ненависть ко всем индусским кастам и в особенности к своей собственной. Этим он оказал большие услуги своим новым начальникам, которые все больше и больше стали его ценить. С тех пор он принимал участие во всех делах, касавшихся туземцев, и отличался просто дьявольской ловкостью и хитростью. Он умел принимать иногда какой угодно вид и с неслыханным совершенством разыгрывать роль какого угодно лица; он входил во все, все видел сам, и для этого прибегал к самым удивительным уловкам. Он скоро сделался тайным помощником и советником обер-полицмейстера и значительно облегчил ему его дело.

Ужасная драма, в которой лишилась жизни герцогиня Ричмондская, весьма обрадовала его, дав возможность излить на бывшего своего собрата, брамина Нариндру, всю свою ненависть. Он-то и посоветовал судьям вынести ужасный приговор виновному; это была нелепая и опасная вещь, которая англичанину не пришла бы даже и в голову, но бывший брамин хорошо знал, что это было самым ужасным наказанием для всей касты.

Он еще больше заинтересовался этим делом, когда оно, после приезда сюда капитана Пеннилеса, приняло неожиданные и необычайные размеры.

Пеннилес, по вине которого профанация [11]останков брамина не могла совершиться, стал предметом непримиримой ненависти Биканеля; эта ненависть еще усилилась с того дня, когда пундиты стали ему явно покровительствовать. Обстоятельства, поистине удивительные, благоприятствовали ему во всех отношениях. В тот самый день, когда несчастная герцогиня Ричмондская была заколота брамином, Биканель принимал джентльмена, отрекомендовавшегося ему под странным титулом «Денежного Короля». Это был человек большого роста, лет пятидесяти, худой, с выдающими костями; на подбородке торчал пук жестких волос с проседью. Он говорил короткими, отрывистыми фразами, какие употребляют в телеграммах. Его наружность и манера говорить в нос заставляли признать в нем чистокровного янки.

— Я, — сказал он, приступая прямо к делу, — Джим Сильвер, Денежный Король… американский подданный… я «стою» двести миллионов долларов. Вот пара слов от вашего начальника; читайте скорей!

— Но, милорд…

— Я не плачу за титулы и не лорд, но плачу за услуги, притом очень дорого.

— Что прикажет ваша милость?

— Капитан Пеннилес, Король Керосина, американский подданный… мой враг… выиграл у меня два миллиона долларов… женился на женщине, которую я любил… Я хочу, чтоб он исчез навеки с лица земли… Я хочу жениться на его вдове!

— Так вы рассчитываете на мою помощь, так ли, милорд?

— Вы все-таки хотите называть меня милордом?

— Американский король не может быть чем-нибудь ниже лорда в Индии.