Эрл Гарднер - Кокетка в разводе

– Было именно так, – сказал Мейсон. – А сейчас я хотел бы вам напомнить, сержант, что вы даете показания под присягой. Когда вы приехали к этому домику, вас окружили фоторепортеры и стали делать снимки, так было?

– Я уже говорил вам, что так.

– Вы помните о присяге, сержант. Не случилось ли так, что вспышки ослепили вас и вы не видели ясно в темноте того, что происходило рядом с машиной?

– Говорю вам что я не смотрел по сторонам. Я смотрел на тот домик, потому что дверь как раз открылась и этот бегущий человек вышел, нескладно выговорил Холкомб.

– Закрывая лицо шляпой?

– Да.

– Вы не могли видеть его лицо?

– Я...

– Вы видели его лицо, или нет? – настаивал Мейсон.

– Нет, я не видел его лица.

– Тогда, как вы могли знать, что это был я?

– Я думал... Он двигался, как вы... Я получил сведения, что Перри Мейсон скрывается в этом доме и...

– Вот именно, – перебил его Мейсон. – Вы ожидали, что я выбегу. Поэтому, когда этот кто-то выбежал и повел себя так, как по вашему мнению должен был вести себя я...

– Высокий Суд, вношу протест, – перебил Гамильтон Бергер. – Замечание защитника не существенно, не имеет ни чего общего с делом. Допрос свидетеля ведется неправильно.

– Ну, ну, послушаем, кто теперь вносит протесты! – усмехнулся Мейсон.

– Я думаю, что фотографии говорят сами за себя, – заметил судья Осборн.

– Разрешите, – сказал Бергер. – Я хотел бы обратить внимание Суда на то, что это явно нечестное использование свидетеля. Это еще один обман, типичный для защиты. Это...

– Конечно, это обман. Но, такого рода обман не смутит честного свидетеля. Откровенно говоря, глаза сержанта Холкомба были ослеплены вспышками ламп так, как я этого ожидал. Однако, он не является достаточно откровенным или честным, чтобы признать это. А так как он сидит здесь, на скамье свидетелей и дает показания под присягой, то он либо должен говорить правду, либо быть обвиненным в нарушении присяги. Здесь шесть свидетелей, которые делали эти снимки и готовы их опознать. Я хочу, чтобы сержант Холкомб здесь, сейчас, при перекрестном допросе, сказал был ли я тем человеком, выбегающем из домика, либо тем человеком, который стоял с левой стороны, на расстоянии четырех шагов от него с фотоаппаратом, направленным в его сторону, и делал снимки. Что вы скажете, господин сержант?

На лице Холкомба появилась озадаченность.

– Высокий Суд, – сказал Бергер. – Это нечестный вопрос. Это...

– Отклоняю протест, – рявкнул судья Осборн. – Пусть свидетель ответит на вопрос.

– Что вы скажете, сержант? – спросил Мейсон, весело улыбаясь смутившемуся полицейскому. – И помните, что фотографы и фотографии сделанные ими, могут быть использованы против фальшивых показаний.

– Не знаю, – пробормотал сержант Холкомб.

– Благодарю, сержант, этого достаточно. Господин окружной прокурор, вы сказали, что другим свидетелем будет мистер Гоушен. Вызовите его. Послушаем, что скажет мистер Гоушен.

Гамильтон Бергер обратился к судье:

– Высокий Суд, мне не нравятся эти личные выпады...

– Защитник напоминает только о вашем обещании, – сказал судья Осборн, сдерживая смех. – Я должен признать, что он ведет себя более драматично, чем этого требует ситуация, но... прошу вызвать свидетеля, мистер Бергер.

– Я хотел бы попросить высокий суд сделать пятиминутный перерыв, сказал Гамильтон Бергер. – Я должен посоветоваться с коллегами. Эта ситуация застала меня врасплох.

– Высокий Суд, прошу принять во внимание, что обвинитель много раз обещал вызвать свидетеля Гоушена. Я хочу, чтобы свидетель был вызван сейчас же, до того как его научат, что он должен говорить, – отпарировал Мейсон.

– Я чувствую себя оскорбленным высказыванием защитника, – сказал Бергер. – У меня нет намерения учить свидетеля. Ему этого не нужно.

– Ну, тогда вызовите его, – бросил вызов Мейсон.

– Я просил пятиминутный перерыв.

– Я возражаю, – сказал Мейсон.

– Суд отклоняет просьбу, – распорядился судья Осборн. – Суд не видит повода для объявления сейчас перерыва.

– Очень хорошо. Тогда сейчас выйдет свидетель Роско Р.Хансон.

– Мне казалось, что сейчас должен был давать показания Гоушен, сказал Мейсон.

– Я не обязан слушать ни ваших, ни чьих-либо указаний в этом деле. Я могу его вести так, как мне нравится! – крикнул Бергер.

– Недавно господин окружной прокурор бросал вызов в мой адрес. Теперь я бросаю вам вызов. Прошу вызвать свидетеля Гоушена сейчас, как вы это обещали, до того, как вы сможете обсудить с ним это положение.

Гамильтон Бергер мрачно сказал:

– Я просил, чтобы сюда пришел мистер Роско Р.Хансон.

Мейсон усмехнулся.

Судья Осборн стиснул губы в узкую, тонкую линию.

Хансон представился как владелец «Рашинг Крик Меркантайл Компани» рассказал о продаже револьвера и описал внешний вид его покупателя. Он показал реестр оружия, а в нем подпись человека, который купил револьвер. Это было то же самое оружие, которое перед этим было записано и принято как вещественное доказательство.

– Вы встречали потом этого человека? – спросил Бергер.

– Да.

– Кто это был?

– Его зовут Артур Колсон. Я встретил его у вас в бюро, утром шестого числа.

– Задавайте вопросы, – рявкнул Бергер.

– У меня нет никаких вопросов, – мягко сказал Мейсон. – Может быть вы вызовите сейчас мистера Гоушена?

– Высокий Суд, – обратился Бергер к судье Осборну. – Это возмутительно, защита постоянно терзает меня.

– Вы сами это вызвали, – ответил судья Осборн.

– Тем не менее, я чувствую, что такое поведение не правильно, обратил внимание Бергер.

– Неправильно, – согласился судья. – Однако я могу сказать вам, господин прокурор, следующее: вы можете крутить, если хотите. У вас полное право вести дело так, как считаете необходимым. Но, когда дело дойдет до определения намерений, ваше доказательство будет представлено на рассмотрение Суда. Я понял так, что дело тут идет об опознании обвиняемой свидетелем Гоушеном. И это в деле очень важно.

– Да, Высокий Суд.

– Вы обещали, больше того, говорили, смею даже сказать – похвалялись, что вызовите этого свидетеля, чтобы он доказал некое утверждение, которое вы высказали в речи в самом начале заседания. Я скажу вам откровенно, что думаю, но вы сами это вызвали. Я не вчера родился и знаю, что если вы будете тянуть и вертеть до того момента, когда Суд огласит перерыв, то значит в этом деле есть какая-то ваша цель. Суд считает, что такая тактика сильно ослабляет ценность показаний свидетеля Гоушена. Я говорю то, что думаю. Это не Суд Присяжных, а только предварительное слушание. Это дело полностью зависит от Суда, и Суд так к нему и относится. А теперь прошу вести слушание.