Эрл Гарднер - Дело о золотых рыбках

– Совершенно верно.

– Вы обычно снимаете отпечатки пальцев при расследовании кражи со взломом?

– Да, сэр.

– Но в этом случае так не поступили.

– Не было никакой кражи со взломом.

Мейсон удивленно поднял брови.

– Никто ничего не украл, – добавил Дорсет.

– Откуда вы знаете?

– Ничего не пропало.

– А об этом вы как узнали?

– Я знаю это потому, – сердито проворчал Дорсет, – что никто не подал заявления о пропаже чего-либо.

– Аквариум был установлен в кабинете самим Харрингтоном Фолкнером?

– Да, насколько мне известно.

– Таким образом, единственный человек, который мог подать заявление о краже, был мертв.

– Я сам определил, что никакой кражи не было.

– Вы исследовали содержимое аквариума перед тем, как он был перевернут?

– Нет.

– Значит, заявляя о том, что ничего не было украдено, вы полагаетесь на телепатические, интуитивные...

– Я полагаюсь на собственное мнение, – почти прокричал Дорсет.

– Этот перевернутый аквариум действительно так важен, господа? раздался спокойный голос судьи Саммервила. – Другими словами, собирается ли обвинение или защита доказать его связь с убийством?

– Обвинение не собирается, – быстро произнес Мэдфорд.

– Защита надеется, – сказал Мейсон.

– Вопросы могут охватывать более широкую область, – вынес решение судья.

– Обвинение не возражает, – поспешил заверить судью Мэдфорд. – Мы с радостью предоставим подсудимой любую возможность, способную пролить свет на это дело.

– Господин сержант, – обратился к Дорсету Мейсон, – когда вы вошли в ванную комнату в доме Фолкнера, вы заметили в ванне рыбок?

– Да, заметил.

– Двух?

– Да, двух.

– Как вы поступили с ними?

– Мы достали их из ванны.

– А потом?

– Поместить их было некуда, и мы выбросили их вместе с остальными рыбками.

– Под остальными рыбками вы подразумеваете тех, что лежали на полу?

– Да.

– Вы не пытались каким-то образом отличить двух рыбок, обнаруженных в ванне?

– Имен я у них не спрашивал, – язвительно ответил сержант.

– Достаточно, – одернул свидетеля судья, – вы обязаны отвечать на вопросы защитника.

– Нет, сэр. Я просто отметил тот факт, что в ванне были обнаружены две рыбки.

– Вы видели рыбок на полу?

– Да.

– Сколько?

– Не могу сказать точно. Думаю, их количество можно будет определить по фотографии.

– Примерно с дюжину?

– Да, приблизительно.

– На полочке над раковиной лежали помазок и бритва?

– Да. Я уже давал показания об этом.

– Что еще находилось на полочке?

– Насколько я помню, две шестнадцатиунцевых бутылочки с перекисью водорода. Одна была почти пуста.

– Что-нибудь еще там было?

– Нет, сэр.

– А что вы обнаружили на полу?

– Осколки стекла.

– Вы осмотрели эти осколки, чтобы определить, был ли на них какой-либо узор, или они были частями одного стеклянного предмета?

– Лично я не осматривал. Лейтенант Трэгг приказал сложить осколки, края их совпали, и в результате получился довольно большой изогнутый аквариум.

– Вы говорили, что на полу была найдена чековая книжка?

– Да.

– Рядом с трупом?

– Совсем рядом.

– Вы можете описать ее внешний вид?

– Ваша Честь, – вмешался Мэдфорд, – я хотел представить Суду эту книжку в качестве вещественного доказательства при допросе другого свидетеля, но если защита настаивает, могу это сделать немедленно.

Мэдфорд достал чековую книжку, Дорсет опознал ее, и она была признана вещественными доказательством.

– Позвольте обратить ваше внимание, – обратился Мэдфорд к судье Саммервилу, – на тот факт, что дата на последнем корешке, от которого был оборван по перфорированной линии чек, совпадает с датой убийства. В правом верхнем углу указана сумма «одна тысяча долларов», на самом корешке написана часть имени. Имя написано полностью, фамилия – частично, всего три буквы "Г", "р", "и".

Судья Саммервил с интересом осмотрел чековую книжку.

– Очень хорошо, корешок будет признан вещественным доказательством.

– Какие-либо из рыбок на полу были живы, когда вы вошли в ванную комнату, господин сержант? – продолжал допрос Мейсон.

– Нет.

– В качестве информации, господин сержант, могу вам сообщить, что я заметил движения одной из рыбок, когда вошел в ванную комнату, а я был там минут на десять-пятнадцать раньше вас. Я поместил эту рыбку в ванну, и она, очевидно, ожила.

– Вы не имели права действовать подобным образом, – заметил сержант Дорсет.

– Вы никак не пытались определить, живы ли какие-либо рыбки из числа лежавших на полу?

– Стетоскопом я их не выслушивал, – зло проговорил Дорсет.

– Вы утверждали, что просили обвиняемую сопровождать вас к Джеймсу Л. Стонтону.

– Да, сэр.

– У вас состоялся разговор с мистером Стонтоном?

– Да.

– И мистер Стонтон передал вам документ, на котором якобы стояла подпись покойного Харрингтона Фолкнера?

– Да, передал.

– Ваша Честь, – вступил в дискуссию Мэдфорд, – не хочу быть обвиненным в формализме, но не стоит забывать, что сейчас проходит предварительное слушание, целью которого является определение убедительных оснований обвинения подсудимой в убийстве Харрингтона Фолкнера. Если таковые основания имеются, Суд должен призвать ее к ответу, если оснований нет – освободить ее. Я полагаю, у нас есть достаточное количество вещественных доказательств, позволяющих не заходить чересчур далеко в допросах. Последний вопрос защиты не имеет никакого отношения к убийству.

– Почему вы так уверены в этом? – спросил Мейсон.

– Могу высказать свою мысль другими словами. Он не имеет отношения к настоящему слушанию. Мы имеем возможность доказать все при помощи цепи неопровержимых улик, не прибегая к неимеющим отношения к делу документам.

– Ваша Честь, – обратился к судье Мейсон, – я знаю закон, и уверен, что его знает Суд, но прошу вас, в сложившихся обстоятельствах и в связи с очевидной таинственностью дела, позволить мне представить Суду все обстоятельства, которые, по моему мнению, играют важную роль в убийстве Харрингтона Фолкнера. Уверен, что Суд не желал бы осудить эту молодую женщину, если она невиновна, даже при формальной доказанности дела обвинением. Я также знаю, что Суд хотел бы, чтобы наказание понес настоящий преступник. На основании всего сказанного, я прошу Вашу Честь протоколировать все показания в связи с необычными обстоятельствами дела.

– Мы не обязаны разбирать все факты, – сердито заявил Мэдфорд. – Мы должны только представить Суду количество доказательств, достаточное для признания подсудимой виновной.

– Вся беда именно в этом, Ваша Честь, – ответил Мейсон. – Обвинение относится к разбирательству, как к игре, в которой достаточно предъявить только определенную часть доказательств, а остальные скрыть подобно скряге, прячущему золото, а потом застать подсудимую врасплох, предъявив скрытые доказательства в Суде высшей инстанции. Возможно, подобными образом можно добиться большего количества осуждений и тем самым доказать эффективность работы окружной прокуратуры, но, Ваша Честь, смею вас уверить, что раскрыть достаточно сложное и запутанное дело нам таким образом не удастся.