Александр Насибов - Атолл «Морская звезда»

Брызгалова, свободно владевшая французским, пробежала сообщение, задержала взгляд на заверстанной в центре корреспонденции фотографии человека, подозреваемого в попытке совершить акцию. Невольно прищурила глаза — хотела вспомнить облик убийцы из первого фильма.

Грегор Хауг покачал головой:

— Не мучьте себя. Полгода назад в Париже схватили другого человека.

— Зачем же все это в кучу — фильмы, газета, если между ними нет связи?

— Связь существует.

— Действовали люди, которых… воспитали здесь?

— Нет, если речь идет о покушении на де Голля. Верно, президент Франции — наша мишень. Но целим в него не одни мы. На этот раз бомбу хотели взорвать другие. — Грегор Хауг помолчал. — Однако такие же, каких готовят и здесь.

— Откуда эта уверенность? Во Франции полно своих экстремистов, взять хотя бы пресловутую ОАС.

— В данном случае ОАС ни при чем. — Хауг положил на стол новую газету: — Смотрите, этот номер вышел на следующий день после попытки покушения. Читайте же!

Газета сообщала: предполагаемый участник покушения на генерала де Голля найден мертвым в своей камере — одиночной, наглухо изолированной от внешнего мира. Медики не обнаружили следов насильственной смерти. Полиция ведет расследование.

— Увы, оно не даст результата… Кстати, вчера все повторилось: неудачное покушение, арест подозреваемого и его смерть перед допросом… Так спрятать концы в воду могут только наши. ОАС пока не умеет…

— Наши? — переспросила Брызгалова. — Значит, речь все же идет об острове?

— Отнюдь! Остров, на котором вы находитесь, лишь звено в цепи бог знает какой длинной… Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что она обматывает земной шар.

Брызгалова глядела на сидящего перед ней человека и с трудом скрывала волнение. Чем вызваны его откровения? Какая преследуется цель? Уж не расставлена ли западня, которую обнаружишь, лишь когда в ней окажешься!..

Грегор Хауг заметил состояние гостьи.

— Хотите поужинать? — вдруг спросил он. — Ведь вы собирались поесть, когда я ворвался к вам. В холодильнике бекон, масло, яйца, можете сделать себе омлет…

Брызгалова замотала головой. Да, она была голодна. Но есть в доме этого человека!..

— Ну, как хотите, — немец рассеянно улыбнулся. — В таком случае мой рассказ придется выслушать на голодный желудок. Итак, вернемся к тому вечеру, когда к вам заявились Лотар Лашке и Хуго Ловетти. Напрягите свою память.

— Незачем напрягать. Я все помню. Желаете знать какие-нибудь подробности?

— В этом нет нужды. В тот вечер я совершал обход территории. Ведь я архитектор, здесь почти все построено при моем участии. И некоторые здания, — Хауг понизил голос, — некоторые здания специально оборудованы. Человек может незаметно войти и понаблюдать за тем, что в них делается. Кроме всего прочего на мне лежит ответственность за пожарную безопасность городка. Итак, я совершал обычный обход территории. И увидел: к дому, в котором содержится пленница, идет мой шеф и с ним еще кто-то. И оба взволнованы. Что же такое стряслось, если двое мужчин спешат к ней в столь позднюю пору? Я проскользнул в дом, занял наблюдательный пост. Хочу повторить: не имел никаких планов или соображений. Просто во мне заговорило любопытство. Я ведь ничего не знал о вас. На остров привозят столько людей! Они появляются, исчезают, никого это не интересует… Итак, гости вошли в вашу комнату. Уже в середине беседы я навострил уши. А когда они пустили в дело русские газеты, и вовсе заинтересовался вашей личностью. Что было дальше? Люди покинули дом, а я остался — ждал, чтобы они скрылись на своей вилле. Тогда мог бы уйти и я. Но не ушел — в комнате вдруг появился еще один человек!.. Не нервничайте, вы же знаете — моряка до сих пор пальцем не тронули! Значит, все то, что я увидел и услышал в тот вечер, все осталось при мне. Так что делайте выводы.

Брызгалова молчала. Да и что она могла ответить? Сперва в Европе, а теперь здесь она прошла такие испытания провокациями и ложью, что впору было окончательно потерять веру в людей. Но вот встреча с этим немцем…

Странный человек — до сих пор не выдал ни капитана Мисуна, ни ее…

Вдруг ее будто осенило: Станислав Мисун и этот мужчина — птицы из одного гнезда, действуют по прямому поручению хозяев острова: она поверит в искренность “русского моряка” и сегодняшнего “доброжелателя”, вступит с ними в контакт, раскроется… Но что тогда произойдет? В голове проносилась обрывки мыслей, предположений. Они вспыхивали и гасли, так как все до единой были нелепы, абсурдны.

Неожиданно для себя она коснулась руки Грегора Хауга:

— Вы на острове добровольно?..

Немец утвердительно наклонил голову.

— Но почему? Нравится эта работа?

— Я не знал, что окажусь на таком острове, когда подписывал контракт.

— Не знали, — повторила Брызгалова. — Не знали, когда нанимались. А теперь ведь знаете. И не уехали. Так в чем причина? Фашисты хорошо платят?

— Очень хорошо. Зарабатываю впятеро больше того, что имел бы на континенте. Поначалу это было решающим фактором. Рассуждал так: “Не сделаю я, сделает другой”. И еще: “Я лишь строитель, непосредственно в предосудительном не замешан”.

— А как рассуждаете теперь?

— Прозрел после того, как на острове от тренировок перешли к делу. То есть от подготовки убийц — к непосредственным актам террора. Понял, куда это может завести. Сперва негодяи били по случайным целям. Отработав “технологию” акций, повели огонь по главным объектам.

— Но зачем это? Какая задача решается?

— Вспомните, кого схватили как убийцу президента Кеннеди? Это был некий Освальд. Вся желтая пресса завопила: Освальд почти три года провел в России, вывез оттуда жену, он “левый” экстремист, чуть ли не коммунист. Вскоре выяснилось, что человек этот с детства кровавый маньяк, мальчишкой пытался убить президента Эйзенхауэра, замахивался и на других деятелей — “левых” и правых… Вот и тот, кого показывали в фильмах, тоже побывал в России. Его послали люди, подобные Лашке или Ловетти: пусть поживет там, примелькается. Легче будет навесить на него клеймо “левого” экстремиста. “Боже, какие изверги эти красные!” — в ужасе завопит обыватель. Откуда ему знать, что по возвращении с Востока человека подвергли специальной обработке, в результате которой он стал как бы живым роботом!..

Брызгалова не могла собраться с мыслями и по достоинству оценить то, что сейчас услышала. А Хауг продолжал говорить. Рассказывал о военных годах. Воевал на Восточном фронте, заменил убитого лейтенанта и более суток командовал ротой.

— А потом, — сказал Хауг, — потом я был… повешен. Нет-нет, меня схватили свои же, немцы, и вздернули на фонарном столбе. Громогласно объявили, что казнят предателя, самовольно оставившего позицию. Я же всего час назад последним фаустом подбил советскую самоходку и полз к складу боеприпасов, чтобы разжиться еще несколькими фаустпатронами. Это случилось весной 1945 года, в ту пору обороной района Берлина командовал Гиммлер. Вешали меня его люди — на устрашение другим солдатам. Затянули петлю на шее, выбили ящик из-под ног. И тут шальной снаряд. Грохот, дым. Я очнулся на земле. Лежал, придавленный тем самым фонарным столбом. Вокруг валялись убитые. Этих людей пригнали, чтобы присутствовать при экзекуции… Вот как все было. А теперь Отто Скорцени — тот, что меня вешал, — один из моих главных начальников. Право же, удивительные узоры раскладывает жизнь.