Майн Рид - Жилище в пустыне

В отчаянии я поднял ружье. Но прежде, чем я выстрелил, пума уже была на дереве, причем как раз в двадцати футах над нашими головами. Она почти дышала мне в лицо! Пекари преследовали пуму до самого дерева и остановились перед этим препятствием, которого они не могли одолеть. Одни ходили вокруг дерева и посматривали вверх, другие с ожесточением грызли кору и все хрипели от ярости и разочарования.

Мы с Франком онемели от ужаса, не зная, что предпринять. Пума вперила в нас свой ужасный, леденящий кровь взгляд и в одном прыжке могла нас уничтожить!

Мы думали, что она действительно бросится на нас. Но и внизу нас ждали многочисленные враги, не менее страшные, чем пума; они разорвали бы нас на куски, только попытайся мы спуститься на землю.

Ситуация была жуткая, и мне нужно было побыстрее принять единственно правильное решение.

Наконец, поразмыслив, я понял, что более серьезная опасность грозит нам со стороны пумы. Пока мы на дереве, пекари были нам не страшны, а вот пума в любое мгновение могла броситься на нас. Поэтому нужно было сделать все возможное, чтобы освободиться от этого страшного врага.

Пума стояла неподвижно на своей ветви. Она, без сомнения, не преминула бы броситься на нас, если бы ее не удерживал страх перед пекари. Прыгнув на нашу ветвь, она могла бы поскользнуться и упасть как раз к ногам поджидавших ее пекари. Это и заставило пуму оставаться на месте. Но я хорошо понимал, какая участь нас ждет, как только пекари уйдут.

Франк был без ружья. Он взял с собой только лук и стрелы, но и те остались внизу, и пекари успели их уже растоптать. Я поставил Франка позади себя, чтобы он не находился между мной и пумой, в том случае, если мне не удастся ранить врага. Все это делалось нами молча, без резких движений, чтобы не разъярить находившееся над нами чудовище.

Я осторожно поднял ружье и прицелился в голову пумы — это была единственная часть тела зверя, не закрытая от нас ветвями. Я нажал курок. Несколько мгновений дым мешал мне что-либо разобрать. Но я услышал шум, похожий на падение. А между пекари поднялась страшная возня. Окровавленная пума билась среди них; бой длился, однако, недолго. Через минуту пума была разорвана на куски.

Я и Франк почувствовали себя спасенными. Мы испытывали счастье, переживаемое человеком, которому удалось избежать верной смерти. Пекари, думалось нам, скоро разойдутся и скроются в лесу, так как их враг уже уничтожен. Но каков был наш ужас, когда мы увидели, что обманулись в своих расчетах! Вместо того, чтобы удалиться, пекари, расправившись с пумой, снова окружили дерево, с яростью хрипя и глядя вверх. Они, по-видимому, решили уничтожить и нас, если только представится возможность. Странная благодарность за то, что мы передали в их распоряжение нашего общего врага!

Мы находились на самых нижних ветвях. Подниматься выше не было необходимости, так как пекари все равно не могли до нас добраться. Но они могли осаждать нас до тех пор, пока мы не умрем от голода и жажды; после всего, что я слышал об этих животных, это предположение не казалось мне лишенным оснований.

Сначала я не собирался стрелять, надеясь, что через некоторое время пекари успокоятся и разойдутся.

По истечении двух часов мы убедились, что это ни к чему не приведет. Пекари, правда, успокоились, но по-прежнему находились под деревом и, по-видимому, не собирались снимать осаду. Некоторые из них даже улеглись, чтобы проводить время в более удобном положении.

Я начал терять терпение, зная, что семья наверняка уже беспокоится из-за нашего долгого отсутствия. Поэтому я решил посмотреть, какое впечатление произведут на пекари несколько ружейных выстрелов.

Чтобы увереннее действовать, я спустился на самую нижнюю ветку и начал стрелять. Я сделал пять выстрелов, и каждый из них стоил жизни какому-нибудь одному пекари; но остальные вместо того, чтобы испугаться и убежать, с яростью кидались на туши своих убитых сородичей, а затем, сгрудившись у дерева, начали бить по стволу своими копытами, как бы собираясь подняться вверх.

Выстрелив в шестой раз, я с ужасом увидел, что у меня остался всего один патрон. И все же я снова зарядил ружье и убил еще одного пекари. Но нам от этого не стало легче. Животные продолжали окружать нас плотным кольцом, проявляя удивительное равнодушие к грозящей им гибели.

Мы уже не знали, к какому средству прибегнуть, и поднялись на верхние ветви, чтоб нас не было заметно пекари. Оставалось терпеливо ждать, надеясь, что ночь все-таки освободит нас от осаждающих врагов.

Некоторое время мы сидели на своих ветках, и вдруг увидели, что к нам поднимается дым. Сначала мы подумали, что это пороховой дым от наших выстрелов. Но он становился все гуще, и мы увидели, что цвет его совсем не похож на цвет порохового дыма. Он забивал дыхание, выедал глаза; мы уже перестали что-либо видеть и безудержно кашляли. Густое облако окружало наше дерево. Я прислушался к хрипам осаждавших нас диких животных, но они не были похожи на их прежние хрипы. Тут только я понял, что от выстрелов загорелся мох, и действительно, как только дым рассеялся, мы увидели бледное пламя. С радостью мы отметили, что пламя вряд ли может добраться к нам, так как мох лежал немного поодаль от дерева.

Чтобы избавиться от дыма, мы поднялись на самые верхние ветки. И все же мы опасались, как бы огонь не охватил нижние ветви и не заставил нас спуститься на землю, где нас поджидали свирепые враги. К счастью, мох с этих ветвей был нами снят, и огонь не смог бы так быстро распространиться по дереву.

С верхних ветвей мы увидели, что пекари сгрудились на некотором расстоянии от дерева, устрашенные огнем.

— Теперь, — сказал я, — если нам удастся спуститься незамеченными, это будет шансом на спасение.

Мы уже начали спускаться, как издали донесся собачий лай. Мы узнали наших собак. Не могло быть сомнения, что с ними идут Куджо и Генрих. Мы с ужасом подумали о том, что собаки будут разодраны разъяренным стадом пекари, не поздоровится и Куджо с Генрихом, если они не успеют влезть на дерево. Лай приближался, и мы уже различали голоса людей. Это могли быть только голоса Генриха и Куджо, которые, вероятно, шли искать нас. Я не знал, что делать. Может, мне спуститься одному и предупредить об опасности Генриха и Куджо? Только бы пекари не заметили моего бегства!

Я не медлил ни секунды. Оставив ружье Франку и взяв с собой только нож, я слез с дерева и бросился по направлению к горящему мху. Не успели мои ноги коснуться земли, как я увидел на расстоянии ста шагов от себя собак, а за ними Куджо и Генриха. Но в то же время позади все стадо пекари с диким визгом уже гналось за мной. Я успел предупредить Куджо и Генриха, и они стали взбираться на дерево, а собаки бросились на стадо пекари. Но бой этот быстро прекратился. Изведав на себе силу ударов пекари, наши собаки обратились в бегство. Они кинулись в ту сторону, где находились Куджо и Генрих. К счастью, ветви росли низко, и Куджо удалось поднять собак к себе. В противном случае они, несомненно, разделили бы участь пумы. Действительно, пекари, разъяренные нападением собак, преследовали их до самого дерева, которое и окружили в бессильной ярости.