Майн Рид - Сигнал бедствия

Когда показался берег, заговорщики принялись за дело. Была ночь. Я действовал как предводитель, желая сохранить власть над ними. Сначала спустили на воду шлюпку и снесли в нее все добро. Потом мы все разделились на партии: одни должны были снести золотой песок, другие девушек. За последнее взялся Гомес, и я не мешал ему.

Мы с Биллом, который был когда-то на корабле плотником, взяли на себя дело с дырой и спустились в трюм. Девис, хотя и каторжник, человек неплохой, и мне удалось уговорить его не делать течи. Вернувшись из трюма, мы застали всех в шлюпке вместе с барышнями. Что было с капитаном и доном Грегорио, я не знал и не смел пойти к ним, боясь, что уйдут без меня.

Мы оставили шхуну и видели, как она плыла под распущенными парусами.

— А флаг? — перебил Гарри Кадвалладер. — Кто поставил сигнал бедствия, Гарри?

— Я! Я тогда перевернул его в темноте, надеясь, что так скорее придут на помощь.

— И это сделал ты? — воскликнул Крожер. — Само Провидение натолкнуло тебя на это! Не будь флага, «Крестоносец» не погнался бы за шхуной. Ну, рассказывай дальше.

— Мы высадились на берег, — продолжал Гарри, — но не знали, что это остров, хотя и тут нас хранили ангелы. Если бы это оказалась твердая земля, вышло бы, пожалуй, гораздо хуже. Ночь мы провели на берегу. Мужчины поместились в большой пещере, а барышни в маленькой, о чем я позаботился.

Оказалось, что Гомес и Хернандес те самые два негодяя, с которыми вы поссорились в Сан-Франциско. Они отправились к барышням и наговорили им много неприятного. Я стоял вблизи, готовый разделаться с ними, зайди они дальше.

Рано утром мы все встали и увидели, что шлюпку унесло в море. Она разбилась о рифы. Мы не подумали о ней, воображая, что она нам больше не понадобится. Потом разделили золото, а после того стали решать, кому отдать девушек. Гомес и Хернандес требовали их себе. Я притворился, что мне понравилась мисс Кармен, а Девиса подговорил сказать то же самое о мисс Иньесе. И решено было, что я буду драться с Гомесом не на жизнь, а на смерть. Смерть меня не страшила, но меня пугало то, что барышни останутся без моей защиты. Все-таки я согласился на поединок. Начать должны были на пистолетах, а в случае неудачи — кончить холодным оружием, пока один не уложит другого.

Мы уже были совсем готовы, как человек, находившийся на вершине горы, крикнул, что мы на острове. Тут вспомнили, что шлюпки-то уже нет, забыли про поединок и пустились на гору. Прежней ссоры как не бывало! От страха разбойники чуть с ума не сошли и уже жалели, что бросили шхуну, которая, как они думали, давно уже затонула. Ну, а потом барышням уже ничто не грозило. Голод укротил волков.

— Ты действовал благородно! — закричал Крожер. — Дай обнять тебя, Гарри. Прости нас за наши подозрения! Билль, почему ты не обнимешь его? Он сделал для нас больше, чем если бы спас нам жизнь.

— Благослови тебя Бог! — сказал Кадвалладер и так крепко сжал матроса в своих объятиях, что чуть не сломал ему ребра.

— Мистер Крожер! — крикнул вдруг старый боцман. — Видите ли там на рейде корабль?

Все взглянули туда, и у всех вырвался радостный возглас: «Крестоносец»!

В церкви в Кадисе стояли два английских офицера, а рядом с ними две красавицы-испанки.

Нет надобности называть ни женихов, ни невест, которых благословил дон Грегорио Монтихо, как нет и надобности рассказывать о торжестве этого венчания, о котором давно уже говорят в Кадисе.

На венчании присутствует вся знать старинного рода Андалусии, иностранные консулы, командиры военных судов, стоящих на рейде. На самом видном месте капитан Бресбридж и офицеры с фрегата «Крестоносец».

Но есть еще два моряка. Их присутствие приятно всем, как виновникам торжества, так и их близким. Один из них — старый капитан «Кондора», другой — Гарри Блью.

Небо смилостивилось над добродушным капитаном и сняло пелену, окутавшую его разум. Теперь он здоров, ему все известно, и он понял, что за человек Гарри Блью. Хотя на «Кондоре» один из них капитан, другой — помощник, но все же они верные друзья.

Теперь «Кондор» совершает постоянные рейсы между Кадисом и Сан-Франциско. Не сразу можно в красивом бриге, в который он преобразился, узнать шхуну — ту, что когда-то в Тихом океане принимали за призрак те, кто за ней гнался.

Будем надеяться, что больше никто не увидит ее под сигналом бедствия.

Легенда о Летучем Голландце в большом ходу среди моряков, совершающих рейсы у мыса Доброй Надежды. Между ними встречаются даже очевидцы этого явления, и они рассказывают, что своими глазами, в страшные бури, которые там не редкость, можно заметить очень ветхий корабль с изорванными, полуистлевшими парусами, с капитаном-призраком, носящийся по волнам. Существует предание, что в давние времена, возвращаясь из Индии, голландский корабль был застигнут страшным штормом у мыса Доброй Надежды. Капитана уговаривали вернуться в гавань, но он со страшной клятвой ответил, что пойдет вперед во что бы то ни стало, хотя бы пришлось идти до скончания века. С тех пор Летучий Голландец, мятущийся среди исполинских морских валов, совершает свой неустанный рейс и является захваченным штормом матросам.

Кладовая с погребом на корабле.

Баско-Нуньес Бальбоа первый проник о Перу в шестнадцатом столетии и завоевал некоторые земли возле Панамского перешейка.