Эмилио Сальгари - Трон фараона

Один из последних — с виду это был старый воин — шел среди солдат; вернее, они несли его, ибо он был жестоко избит при аресте; из разбитой головы текла кровь, слепившая один глаз, и правая рука, перебитая ударом дубины полицейского, повисла как плеть. Обвязав веревкой его шею, полицейские тащили несчастного, а когда он падал — на его спину сыпались удары. Он поднимался и брел, спотыкаясь, за палачами.

Толпа роптала и волновалась, но присутствие вооруженных отрядов сдерживало ее.

— Боги милосердные! — говорил стоявший рядом с Оунисом старый рыбак, губы которого дрожали и из глаз лились слезы. — Ра великий! Что делается, что только делается?! Наш фараон повелел истребить целый отряд ветеранов, ходивших на вавилонян при покойном Тети. За что? Без вины, видят боги, без всякой вины!.. Только потому, что это были воины великого воителя, доблестного Тети. А ходит слух, что Тети жив! Говорят еще, будто где-то в тайниках в Мемфисе скрывается какой-то Меренра. Говорят, он хочет свергнуть нашего милостивого и мудрого, божественного фараона Пепи, этот Меренра. И народ разделился — одни говорят: жив Тети и жив Меренра. А другие говорят: какое нам дело? У нас есть божественный Пепи! Но, боги, что только делается? Город кишит шпионами, ищут пропавший перстень фараона и какого-то Оуниса, похитившего этот перстень…

Вдруг схваченный солдатами воин, по-видимому, чувствуя близость своего смертного часа, приостановился, поднял изувеченные руки к небу и крикнул полным дикой злобы и вызова голосом:

— Отомсти за меня палачам, Меренра! Приди, отомсти!

И из густой толпы в ответ отчетливо прозвучал полный угрозы отклик:

— Умирай спокойно: отомщу!

Шпионы кинулись искать дерзкого. Отряд солдат разрезал толпу на несколько частей. Но говорившего не нашли: проворная и находчивая Нефер успела увлечь Меренра в соседний переулок, и через минуту все четверо странников были уже в полной безопасности.

Осирис-Ра, бог солнца, в своей колеснице поднимается утром на востоке, прокатывается по небу, опускается в подземное царство… Ночь приходит на смену усталому дню, день сменяет ночь. Жизнь идет как будто обычным порядком: полны базары и площади шумной толпой снующего люда, в мастерских стучат молотки ремесленников. Люди приходят на свет и сходят в страну теней, любят, ненавидят, радуются, страдают…

Кажется, что Египет живет обычной жизнью, но это только кажется. Если прислушаться к людским толкам, бегущим по всей стране от водопадов до самой дельты, как бегут волны Нила во время наводнения, — услышишь, что народ с нетерпением ждет, когда, наконец, из мглы неизвестности поднимется страстно ожидаемый молодой фараон, сын великого Тети — Меренра, когда он прогонит деспота, отнимет у него трон фараона и вернет египетскому народу его былое благоденствие.

В казармах офицеры зорко следят за настроением воинов, арестовывая каждого селянина и горожанина, пытающегося проникнуть туда. Во дворце у фараона почти непрерывно идут совещания высших сановников государства. Скачут к вассалам и от вассалов гонцы, крейсирует по водам Нила целая флотилия судов. Сам фараон Пепи ходит с хмурым лицом и гневным взором. Он чувствует, что надвигается гроза, чувствует близость опасности, знает, что она неотвратима, и это сознание отнимает у него сон.

Однако до сих пор все попытки шпионов Пепи разыскать юного фараона и его спутников — Оуниса и Нефер — остаются тщетными, и наши друзья странствуют по Мемфису переряженными, посещают храмы, рынки, площади и улицы. Не видно только Ато, который скрывается, собирая старых приверженцев Тети.

Ато подозревал, что за ним уже следят, ходят по пятам шпионы Гер-Хора, но все же думал, что ему удастся устроить тайное совещание нескольких сотен сторонников Тети во внутренних покоях пирамиды Родопис.

Накануне празднества быка Аписа к казармам гвардии фараона подъехал на колеснице верховный жрец храма Птаха 14, Гер-Хор. Вызвав дежурного офицера, он передал ему какие-то секретные приказания. Казарма загудела, как рой потревоженных пчел, вооруженные люди выскакивали из своих покоев и строились на замощенном дворе в отдельные отряды. Потом эти отряды тронулись в таинственный путь, руководимые несколькими шпионами. Сам Гер-Хор покинул колесницу: он чувствовал себя очень слабым и боялся, что ездой на колеснице будет растревожена его незажившая рана, и потому поместился в носилках-паланкине, несомых дюжиной нубийских рабов.

Войска пересекли весь город, спавший мирным сном, выбрались за его стены и дошли до знаменитой пирамиды Родопис. Там целый отряд шпионов, руководимый Гер-Хором, проник потайным ходом внутрь пирамиды, таща с собой большие связки горючего материала. Немного времени спустя густые столбы дыма стали показываться одновременно в нескольких местах, в правильно расположенных и невидимых для постороннего наблюдателя отверстиях. Казалось, горит, дымясь, вся внутренность пирамиды.

Гер-Хор стоял в стороне, и на его гладко выбритом бронзовом лице играла торжествующая улыбка.

— Должно быть, почти все они здесь! — бормотал он злорадно. — Желал бы я послушать, что скажет теперь красавица Нефер, милая мышка с острыми зубками, умеющая работать кинжалом не хуже солдата!

В это мгновение от стены отвалилась одна плита, и через образовавшееся отверстие выскочил полуослепленный, задыхающийся в дыму человек с мечом в руке. Он находился на порядочной высоте, держась на ступенчатом карнизе. Переведя дыхание, он спрыгнул с карниза на землю. Подстерегавшие его воины Гер-Хора бросились на него, свалили и связали. Одна фигура за другой выскакивали из отверстия и появлялись на карнизе: Гер-Хору полностью удалась придуманная им мера, и разведенный внутри пирамиды костер выкурил заговорщиков из тайников. Его слуги выследили сторонников Тети, разведали, где они собираются. И разыгралась трагедия.

По знаку Гер-Хора лучники стали осыпать карниз стрелами. Заговорщики отвечали, в свою очередь, стрелами. Затем, собравшись и выстроившись в одну колонну, как лавина ринулись они на осаждающих. Произошла отчаянная, ужасная схватка. Люди сталкивались грудь с грудью, рубили, кололи друг друга, валились, катались по земле, свившись в клубок, умирали от ран или под тяжелыми стопами других бойцов.

Приверженцы Тети, которых было около семисот или восьмисот человек, были испытанными, закаленными бойцами. Каждый удар их меча повергал одного врага бездыханным, каждая стрела пронизывала чье-нибудь тело. И держались эти люди, боровшиеся за свою жизнь и свободу, несокрушимо, как сталь.

Противниками их были молодые, по большей части неопытные воины, не отличавшиеся таким умением биться. И хотя на их стороне был перевес в силе, тем не менее бурным натиском повстанцам удалось прорвать первые ряды осаждающих и проложить себе дорогу к городу. Но успех был только кратковременный: к осаждающим со всех сторон стекались подкрепления. Снова и снова сверкали мечи и звенели щиты, лилась кровь, неслись яростные вопли ожесточенных бойцов, и валились на землю трупы.