Эмилио Сальгари - Человек Огня

Альваро тотчас же опустил ружье.

— Стрела! — прошептал он на ухо юнге.

— Вы ее видели, сеньор?

— Ну да. Должно быть, ее пустил индеец.

— Бежим, сеньор!

— Нет. Не надо шевелиться. Человек, который выпустил стрелу, может услышать нас. А ведь мы не знаем, один он или его кто-нибудь сопровождает. Здесь, в этой чаще, мы хорошо скрыты и никто не может заподозрить нашего присутствия.

— А я чуть было не выстрелил!

Раздался громкий треск. Это свалился с дерева зверь, раненный, очевидно, отравленной стрелой.

— Не двигайся! — шепнул Альваро, удерживая юнгу, который хотел было выглянуть, так как его сжигало любопытство.

Чуть-чуть раздвинув ветви, он увидел под деревом труп пумы рядом с трупом обезьяны.

— Посмотрим, кто придет за этой добычей, — прошептал Альваро.

Не прошло и двух минут, как послышались шорох листьев и чьи-то шаги. Кто-то продирался через густой кустарник, образовавший как бы вторую лесную чащу под гигантскими деревьями леса. Вскоре они увидели двух человек, которые поспешно направлялись к убитому животному, и Альваро едва сдержал возглас изумления, готовый сорваться с его уст. Он узнал вождя аймаров и индейского мальчика, который служил ему переводчиком.

— Не шевелись, Гарсиа! Мы рискуем быть съеденными! — шепнул Альваро юнге, который не разглядел индейцев. — Молчи, если тебе жизнь дорога.

Вождь аймаров, сопровождаемый индейским мальчиком, подошел к мертвой пуме и, вытащив из нее кончик стрелы, издал пронзительный свист.

Через несколько минут показались еще четверо индейцев, которые, вероятно, сидели в засаде. Они подошли к дереву и, увидев трупы кугуара и обезьяны, взвалили их на себя и понесли. Вождь аймаров внимательно оглядел дерево и, убедившись, что там для них не осталось никакой добычи, так как обезьяны разбежались, пошел вслед за другими и вскоре скрылся в чаще.

— Мы случайно избежали страшной опасности, — сказал Альваро, когда в лесу снова воцарилось спокойствие. — Если бы я немного не замешкался и выстрелил, то кто знает, что было бы с нами теперь!

— Вы действительно узнали вождя?

— Конечно. Я узнал его сразу, мой милый мальчик!

— Ищут они кого-нибудь или просто охотятся?

— Мне кажется, трудно допустить, чтобы они охотились так далеко от своей деревни.

— Что же мы будем делать, сеньор?

— Спрячемся тут, а вечером вернемся на наш остров. Я не решаюсь идти дальше: аймары могут нас увидеть.

— Очевидно, Диас был прав, когда отговаривал вас…

— На что ты жалуешься, Гарсиа? Ведь ты еще не попал в руки дикарей!

— Но мы вернемся с пустыми руками…

— Переедем саванну и отправимся охотиться на какой-нибудь другой берег. Ведь это болотистое озеро не может быть величиной с океан!

Тишина, царившая в лесу, внезапно была прервана страшными криками и пронзительным свистом. И то и другое раздавалось в двух различных направлениях.

— Должно быть, два враждующих племени вступают в борьбу, — сказал Альваро, прислушиваясь.

Он узнал резкие громкие звуки, издаваемые инструментами наподобие флейты, которые дикари делали из человеческих берцовых костей.

— Пойдем посмотрим, — прибавил он. — Если произойдет битва, то ни у кого не будет времени заниматься нами.

Они вышли из чащи кустарника и направились в ту сторону, откуда раздавались крики, конечно, стараясь при этом оставаться под защитой густой растительности. Вскоре они очутились на опушке огромной лесной поляны, в центре которой росли лишь небольшие группы пальм.

Альваро не ошибся: два враждебных племени собирались вступить в рукопашный бой.

— Это аймары, — сказал он, прячась в чаще кустарника. — Они воюют с каким-то другим племенем.

Несколько сот индейцев, страшно разрисованные черной, голубой и красной красками, разукрашенные яркими перьями попугаев, прилепленными на лбу, щеках и подбородке так, чтобы это могло изображать бороду, бакенбарды и рога, медленно шли, яростно потрясая дубинами, луками и каменными топорами. Однако битва, которая должна была скоро сделаться чрезвычайно кровопролитной, так как все бразильские дикари отличаются необыкновенным мужеством, еще не началась. Прежде чем перейти в атаку, бразильские дикари всегда старались раздразнить и вызвать неприятеля. И теперь они двигались навстречу друг другу медленным и равномерным шагом, изредка останавливаясь, чтобы услышать слова вождя, приводившие их в неописуемую ярость. Тогда они протягивали руки, грозили неприятелю стрелами и дубинами, показывали ему на остриях топоров кости сожранных ими пленных и издавали дикие крики, чтобы напутать врага.

Аймары превосходили врагов численностью, но те, по-видимому, были более ловкими, лучше вооруженными и ростом были выше аймаров.

— Если бы они истребили друг друга! — шепнул Альваро. — Ведь это не люди, а дьяволы в человеческом образе.

— Кто же из них выйдет победителем?

— Мы скоро это узнаем. Такие рукопашные битвы долго продолжаться не могут.

Оба племени, продвигаясь без всякого порядка, но сомкнутыми рядами, остановились на расстоянии ста метров друг от друга, подняли луки и граватаны, и туча стрел засвистела в воздухе.

Это было красивое зрелище. Разукрашенные на концах пучками разноцветных перьев стрелы летали по всем направлениям. Раненые воины с бешенством выдергивали стрелы из своего тела, ломая и кусая их, но не отступали ни на шаг и только падали, сраженные вульрали — ядом, который никому не дает пощады.

Когда иссяк запас стрел, враги бросились друг на друга с оглушительным ревом и поднятыми дубинами.

Схватка, которая произошла между аймарами и их противниками, отличалась необычайным ожесточением. Эти дикари, казавшиеся Альваро скорее зверями, нежели человеческими существами, сражались с величайшим мужеством, размахивая своими страшными дубинами — оружием, которое они предпочитали топорам и граватанам со смертоносными стрелами. Эти дубины, сделанные из железного дерева, были так тяжелы, что европейцы не могли бы их поднять одной рукой, дикари же размахивали ими с такой легкостью и быстротой, что невольно приводили в изумление. Ни один удар не пропадал даром. Они метили в голову врага и сразу раскалывали ее пополам. В течение нескольких минут Альваро и Гарсиа ничего не могли разглядеть, кроме голых окровавленных тел, сбившихся в кучу, но затем сражающиеся разделились на отдельные группы, не прекращая битвы. Огромное количество воинов лежало на земле с разбитыми черепами, но оставшиеся все еще не хотели сложить оружия, побуждаемые желанием захватить побольше пленников, так как бразильские дикари, неизвестно по какой причине, никогда не пожирали павших в бою.