Яков Наумов - Тонкая нить

— Как, друзья, не подведет нас молодежь — Савин с Савельевым? Не наломают там дров?

— Конечно, нет, — Заверил его Миронов. — Первый этап операции Савельеву поручить можно. Вполне. Справится. И за Савиным поглядит. Оно не лишнее. Когда же дело подойдет к самому, так сказать, кульминационному моменту, к развязке, тогда их двоих будет мало. Тут уж надо будет ехать или Василию Николаевичу, или мне.

— Операцию, конечно, будет проводить один из вас, а то и оба вместе, — заметил Скворецкий. — Теперь насчет Макарова, которому была адресована телеграмма, та, что Семенов отправил. Личность его, как сообщил генерал, выяснили. Личность, скажем прямо, заурядная. Грехов за этим Макаровым вроде бы никаких нет. Если что и любопытно, так это род его занятий: продавец комиссионного магазина. Семен Фаддеевич высказал предположение, что этот Макаров может служить просто посредником, своего рода связным.

— Что касается тебя, — повернулся полковник к Андрею, — так есть указание: направить тебя в Москву. Там отыскался какой-то полковник в отставке, старинный друг Черняева. Генерал считает, что беседовать с ним должен ты, никто другой. Я думаю, что сейчас мы без тебя обойдемся. Так что, если нет возражений, собирайся в дорогу.

Только Миронов решил что-то сказать, как раздался телефонный звонок:

— Да… Да, я… Так… Да, конечно, как условились. Буду… — полковник посмотрел на часы, — ровно через тридцать минут. Занимай столик и жди…

Он не спеша положил трубку на рычаг.

— Ну вот, — сказал он с удовлетворением. — Савин звонил. У него все в порядке: билет в Ригу купил, у Войцеховской был. Получил аванс для рыбака и соответствующее напутствие. Сейчас поеду — узнаю подробности. Где Савельев? Тащите его сюда. Если ко мне вопросов нет, задерживать не буду. Да, с тобой, Андрей, вряд ли увидимся, так что давай руку и смотри там, в Москве, не задерживайся.

В Москву Андрей уезжал со спокойной душой: в делах наступило нечто вроде затишья. Правда, Андрей был глубоко убежден, что затишье это было кратковременным, предгрозовым. Да, гроза вот-вот должна была разразиться, но где? В Крайске? В Москве? Завтра Семенов выезжает в Москву, где, если Миронов был прав, состоится встреча, которая на многое может пролить свет. Хорошо, что в день приезда Семенова в Москву Миронов будет там, на месте.

Но Семеновым дело не кончалось. А Войцеховская? Со дня на день и она должна была тронуться, покинуть Крайск. А уж как только она отправится в свое путешествие, зевать не придется. Да, окончательно решил Андрей, если сейчас и затишье, так перед бурей. Вот только Черняев… Насчет Черняева перемен пока не предвиделось. Капитон Илларионович сидел по-прежнему в психиатрической больнице и лаял по-собачьи. Надежды на скорое возвращение человеческой речи, судя по всему, было мало. Не спешила с выводами и судебно-психиатрическая экспертиза. Как узнал стороной Миронов, настроение у экспертов было не из обнадеживающих: судя по предварительным данным, болезнь Черняева была тяжелой, затяжной…

Не было ничего нового и о брате Корнильевой, Георгии Николаевиче. Он все еще бродил где-то в горах и в Алма-Ате не появлялся.

Таков был итог, который подвели Миронов и Луганов перед отъездом Андрея в Москву.

Миронов на этот раз летел самолетом: время было дорого.

Сразу по прибытии в Москву, прямо с аэродрома, он поехал в Комитет. Как он и ожидал, материал для него был уже подготовлен. Миронову вручили справку, в которой значилось, что полковник Николай Григорьевич Шумилов, пятидесяти трех лет от роду, вышедший год назад по состоянию здоровья в отставку, на пенсию (сказались последствия тяжелых фронтовых ранений), проживает постоянно под Москвой, на даче. Адрес дачи в справке указывался. Указывалось также, что в прошлом, еще до войны, полковник окончил военно-инженерную академию, по специальности — строитель. Как гласила справка. Шумилов в годы учебы в академии был однокурсником Черняева.

Ознакомившись со справкой, Миронов решил немедленно отправиться на поиски Шумилова.

До дачного поселка, где жил Шумилов, Андрей добрался электричкой. Дача, которую он легко нашел, была небольшой, одноэтажной, с просторной застекленной верандой. Небольшим был и участок, примыкавший к даче, огороженный низким штакетником.

На участке росло несколько плодовых деревьев, виднелись кусты крыжовника, малины, смородины. Сад, как с первого взгляда определил Миронов, был хорошо ухожен: деревья и кусты умело подрезаны, ягодные кусты старательно окучены.

Калитка оказалась незапертой, звонка не было, и Андрею ничего другого не оставалось, как идти прямо к даче. Поднявшись на невысокое крыльцо, он постучал в дверь, обшитую дерматином. Дверь распахнулась. Перед Мироновым стоял невысокий, коренастый человек, с сухим, нездоровой желтизны лицом. Взгляд его был пытлив и в то же время доброжелателен.

— Простите, — сказал Миронов, — мне нужен Шумилов. Николай Григорьевич Шумилов. Полковник в отставке. Не вы ли, случайно, будете?

— Угадали, — пронзительным тенорком отозвался тот. — Я самый и буду Шумилов. Милости прошу.

Полковник провел Миронова в небольшую, скромно обставленную комнату, служившую, судя по всему, столовой. Предложив гостю сесть и усевшись в плетеное кресло, полковник вопросительно посмотрел на Андрея.

— Прежде всего позвольте представиться, — начал Андрей. — Фамилия моя Миронов. Я — сотрудник Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР. Вот мое удостоверение.

Полковник взял удостоверение, внимательно просмотрел его и вернул.

— Слушаю вас, чем могу быть полезен?

— Видите ли, — начал Миронов, — насколько нам известно, вы были в свое время знакомы с Капитоном Илларионовичем Черняевым. Не могли бы вы сообщить о нем некоторые сведения?

— С Капитоном Черняевым? — повторил Шумилов. — Да, я был с ним знаком. Капитон был моим другом.

Полковник горестно вздохнул.

— Простите, вы сказали «был»? — спросил Миронов. — А что же с ним сталось?

Шумилов задумался.

— Представьте себе, — сказал он наконец, — на этот вопрос мне трудно ответить. Это вас удивляет? Понимаете, тут какая-то путаница. Капитон, я имею в виду Черняева, вроде бы погиб в начале войны. Такие дошли до меня вести. Года два-три я о нем ничего не слышал и считал, что его нет в живых. Потом, уже война кончилась, узнаю, что есть среди военных строителей Черняев, работает где-то у черта на куличках. Навел справки: говорят, Капитон Илларионович. Что, думаю, за ерундовина такая? Жив, выходит, Капитон. Но почему молчит? Узнал я адрес, написал: ни ответа, ни привета. Вот я и думаю: может, это вовсе и не он, может, совпадение? Хотя имя-то и отчество редкое. Так ничего толком и не знаю.