Уилбур Смит - Орел в небе

Кухня была гигантская, с огромным открытым очагом; современная электрическая печь казалась в ней неуместной, но медные котлы были начищены до блеска, пол, выложенный плиткой, надраен, и пахло чрезвычайно приятно.

Мать Дебры, высокая, стройная, со сдержанными манерами, казалась ее старшей сестрой. Сходство было поразительным, и, здороваясь с ней, Дэвид с удовольствием подумал, что так же будет выглядеть Дебра в ее возрасте. Дебра познакомила их и заявила, что Дэвид останется поужинать – факт, о котором до этой минуты он не подозревал.

– Прошу вас, – слабо сопротивлялся он, – я не хотел бы вторгаться к вам. – Он знал, что вечер пятницы – особое время в еврейском доме.

– Вы не вторгаетесь. Мы будем рады, – мать Дебры отклонила его возражения. – Здесь дом большинства парней из эскадрильи Джо, и нам это нравится.

Дебра принесла Дэвиду пиво "голдстар", и они сидели на террасе, когда появился отец. Он прошел в калитку, пригнувшись под каменным карнизом; входя в сад, снял форменную фуражку.

На нем был мундир; куртка, с матерчатыми нашивками, свидетельствующими о звании, и с крыльями на нагрудном кармане, расстегнута. Плечи слегка сутулые, вероятно, оттого, что ему часто приходится забиваться в тесную кабину истребителя, голова – лысая, с монашеским венчиком седых волос, под колючими усами сверкал золотой зуб. Большой крючковатый нос, нос библейского воина, темные глаза с такими же золотистыми искорками, как у Дебры. Властность и уверенность в себе этого человека мгновенно вызвали уважение Дэвида. Он встал, чтобы пожать генералу руку, и совершенно естественно обратился к нему "сэр".

Бриг быстро и проницательно осмотрел Дэвида, но от оценок воздержался и не проявил ни удовольствия, ни разочарования.

Позже Дэвид узнал, что Бриг – это сокращенное от Бриганд [8], так прозвали его англичане в сорок восьмом году, когда он контрабандой провозил в Палестину оружие и самолеты. Теперь все, даже собственные дети, называли его так, и только жена звала его по имени – Джошуа.

– Дэвид делит с нами сегодняшний шабатный ужин, – сказала ему Дебра.

– Добро пожаловать, – ответил Бриг и повернулся, чтобы со смехом обнять своих женщин, потому что не виделся с ними с предыдущего шабата: обязанности удерживали его на базах и контрольных пунктах, рассеянных по всей стране.

Появился Джо, тоже в мундире, небрежно расстегнутом летнем хаки; увидев Дэвида, он забыл свою медлительность, со смехом подбежал и заключил его в медвежьи объятия, бросив через плечо Дебре:

– Ну, я оказался прав?

– Джо говорил, что ты приедешь, – объяснила Дебра.

– Похоже, я один об этом не знал, – заметил Дэвид.

На обед собралось пятнадцать человек, и огонь свечей отражался в полированном дереве большого стола и больших серебряных субботних кубках. Бриг прочел короткую молитву – атласная, с золотой вышивкой ермолка выглядела на его лысой голове слегка неуместно, – потом своей рукой наполнил кубки вином, приветствуя каждого гостя. С Джо была Ханна, ее медные волосы блестели при свечах, с Дэвидом она поздоровалась сдержанно. Пришли два брата Брига с женами, детьми и внуками, за столом было шумно, дети требовали внимания, и разговор постоянно переходил с иврита на английский. Пища была экзотическая, острая, хотя вино, на вкус Дэвида, сладковатым. Сидя рядом с Деброй и разделяя ее принадлежность к этому счастливому обществу, он чувствовал приятное спокойствие. И вздрогнул, когда к нему обратился один из двоюродных братьев Дебры.

– Вам, должно быть, нелегко... первый день в такой необычной стране, как Израиль. Вы ведь не еврей, не понимаете иврит...

Слова звучали не зло, но разговор внезапно замер. Бриг, слегка нахмурившись, строго взглянул на того, кто невежливо обошелся с гостем.

Дэвид видел, что Дебра пристально смотрит на него, как будто ждет, что он скажет, и неожиданно подумал о трех отречениях, которые существуют в христианстве, мусульманстве и, наверное, в законе Моисея. Он не хочет покидать этот дом, этих людей. Не хочет снова оказаться в одиночестве. Ему хорошо здесь.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Необычно, да, но не так трудно, как вы думаете. Я понимаю иврит, хотя не очень хорошо говорю на нем. Видите ли, я еврей...

Рядом с ним Дебра негромко вздохнула от удовольствия, и они с Джо быстро переглянулись.

– Еврей? – переспросил Бриг. – Вы не похожи, – и Дэвид все объяснил, а когда он закончил, Бриг кивнул. Казалось, он слегка оттаял.

– К тому же он летчик, – похвастала Дебра, и усы Брига встопорщились, как живые, ему пришлось приглаживать их платком, пока он внимательно разглядывал Дэвида.

– Налет? – резко спросил он.

– Тысяча двести часов, сэр, из них почти тысяча на реактивных.

– Реактивные?

– "Мираж".

– "Мираж"! – Зубы Брига сверкнули. – Эскадрилья?

– "Кобра".

– Отряд Растуса Науда? – Ожидая ответ, Бриг смотрел на Дэвида.

– Вы знаете Растуса? – удивился Дэвид.

– Мы вместе летали на первых чешских "спитфайрах" – в сорок восьмом. Мы тогда называли его Батч Бен-Йок, Сын Нееврея. Как он? Тогда он был словно на пружинах.

– Проворен, как всегда, сэр, – тактично ответил Дэвид.

– Что ж, если вас учил летать Растус, должно быть, вы недурной пилот, – признал Бриг.

Как правило, Военно-воздушные силы Израиля не используют иностранцев, но перед генералом был еврей, по всем признакам – первоклассный пилот. Бриг заметил удивительную стремительность, порыв, энергию, которые Пол Морган, строгий судья молодежи, тоже разглядел в племяннике и высоко оценил. Если только он не ошибся в своей оценке, а ошибался он очень редко, перед ним редкий экземпляр. Он снова посмотрел на молодого человека, отметив спокойный пристальный взгляд, который, казалось, был устремлен к далекому горизонту. Взгляд отличного стрелка, а все его пилоты хорошие стрелки.

Для подготовки пилота истребителя требуются годы и не менее миллиона долларов. Время и деньги – для его страны это вопрос жизни и смерти, а из правил можно сделать исключение.

Генерал взял бутылку вина и тщательно наполнил кубок Дэвида. "Позвоню Растусу Науду, – про себя решил он, – и узнаю побольше об этом молодце".

Дебра смотрела, как ее отец расспрашивает Дэвида о причинах его приезда в Израиль, о планах на будущее.

Она точно знала, о чем думает отец, потому что предвидела это. И потому, расчетливо и изобретательно, пригласила Дэвида на обед, чтобы представить его Бригу.

Она снова переключила внимание на Дэвида, чувствуя при взгляде на него тепло и напряжение внизу живота и электрическое покалывание кожи.

"Да, жеребец, – думала она, – теперь тебе не так легко будет ускользнуть. На этот раз я постараюсь тебя удержать, а вместе со мной и Бриг".