Уилбур Смит - Орел в небе

– ...максимально крутой поворот в сторону снаряда, чтобы скрыть излучение ваших двигателей и попытаться вызвать перелет. Если ракета продолжает идти за вами, уходите в сторону солнца и выполняете еще один крутой поворот. Снаряд может принять излучение солнца за новую, более предпочтительную цель...

– А если и это не подействует? – спросил кто-то, и ему ответил легкомысленный голос:

– "Слушай, Израиль: Господь – Бог наш, Господь один..." [10] – Но на этот раз никто не рассмеялся.

Уходя, Бриг подгадал так, чтобы оказаться рядом с Дэвидом.

– Когда мы тебя увидим, Дэвид? Ты давно у нас не был.

– Простите, сэр. Надеюсь, Джо передавал мои извинения.

– Да, конечно. Но почему бы тебе не приехать с Джо сегодня вечером? Бог свидетель, еды хватит.

– Я сегодня вечером очень занят, – спокойно ответил Дэвид.

– Понимаю. – Они оказались у дверей кабинета командира, и Бриг остановился. – Помни, мы всегда тебе рады. – И резко отвернулся.

– Сэр! – Бриг остановился и оглянулся. Дэвид заговорил быстро, почти виновато. – Как она, сэр? – И снова: – Как Дебра? Вы ее видели... недавно?

– Все в порядке, – тяжело ответил Бриг. – Насколько это вообще возможно.

– Вы скажете ей, что я спрашивал?

– Нет, – ответил Бриг, не обращая внимания на умоляющее выражение темно-синих глаз. – Нет. Ты знаешь, я не могу этого сделать.

Дэвид кивнул и отвернулся. Мгновение Бриг смотрел ему вслед, затем, нахмурившись, вошел в кабинет полковника.

Дэвид высадил Джо в Эйн Карем, у входа в переулок, поехал в торговый район Восточного Иерусалима и остановил машину у большого супермаркета, чтобы сделать покупки на уик-энд.

Он задержался у прилавка с замороженными продуктами, делая трудный выбор между котлетами из ягненка и бифштексом, когда почувствовал, что за ним наблюдают.

Дэвид быстро поднял голову и увидел величавую женщину с густой гривой светлых волос. Она стояла чуть дальше в проходе. Она была старше его, волосы крашеные (он видел более темные корни), бедра и грудь – по-женски тяжелые, в углах рта тонкие морщинки. Она смотрела на него, оценивая, с бесстыдно чувственным выражением, и Дэвид сразу почувствовал, как у него перехватило дыхание и появилась тяжесть внизу живота. Он гневно и виновато уставился на поднос с мясом, разозленный коварством собственного тела. Он уже очень давно не ощущал сексуального притяжения. И считал, что этого больше никогда не будет. Он хотел бросить бифштекс обратно и уйти, но стоял, как прикованный, задыхаясь, ощущая близкое присутствие женщины: тепло ее рук, ее запах – аромат косметики, смешанный с естественным запахом возбужденной самки.

– Бифштекс хорош, – сказала незнакомка. Голос у нее был легкий и приятный, и Дэвид сразу почувствовал что у нее тоже захватывает дух. Он посмотрел на нее. Зеленые глаза, зубы не слишком ровные, но белые. Она была даже старше, чем он подумал, примерно лет сорока. На ней было платье с глубоким вырезом, и Дэвид увидел, как покраснела кожа на груди – большой, тяжелой... и неожиданно Дэвиду захотелось прижаться к ней лицом. Она была такой мягкой, теплой, такой безопасной. – Надо поджарить его с грибами, чесноком и красным вином, – продолжала незнакомка. – Получится очень вкусно.

– Правда? – хрипло спросил он.

– Да, – кивнула она, улыбаясь. – Кто вам его поджарит? Ваша жена? Мама?

– Нет, – ответил Дэвид. – Я сам. Я живу один, – и она придвинулась ближе, коснувшись грудью его руки.

Голова у Дэвида кружилась от коньяка. Он купил бутылку в супермаркете и выпил, смешав с имбирным элем, чтобы устранить вкус спирта. Выпил быстро и теперь стоял над ванной, чувствуя, как дом вокруг него раскачивается. Он ухватился за край ванны и устоял.

Плеснул в лицо холодной воды, стряхнул капли, глупо улыбнулся своему отражению в зеркале. Влажные волосы прилипли ко лбу; он закрыл один глаз, и отражение в зеркале перестало двоиться и прищурилось, глядя на него.

– Спокойней, парень, – сказал он и потянулся за полотенцем. Вода смочила ему рубашку, и это вызвало его раздражение. Он бросил полотенце и вернулся в гостиную.

Женщина исчезла. На кожаном кресле еще сохранилась вмятина, на столе оливкового дерева стояли грязные тарелки. В комнате было душно от сигаретного дыма и запаха ее духов.

– Где ты? – хрипло позвал он, слегка покачнувшись в дверях.

– Здесь, мальчуган. – Он пошел в спальню. Она лежала на постели, нагая, полная и белая, с большими мягкими грудями. Он смотрел на нее. – Иди сюда, Дэви. – Ее одежда валялась на столике. Он увидел, что ее белье давно не стирано. На белом покрывале волосы женщины казались желтыми. – Иди к маме, – хрипло прошептала она, приглашающе раздвигая ноги. Она лежала на медной кровати, на покрывале, принадлежавшем Дебре, и Дэвид вдруг разозлился.

– Вставай, – с трудом сказал он.

– Ну иди, мальчик.

– Вставай с кровати, – голос его окреп; женщина уловила новый тон и, слегка встревожившись, привстала.

– В чем дело, Дэви?

– Убирайся отсюда, – голос его становился все резче. – Убирайся, шлюха. Прочь! – Теперь он дрожал, лицо его побледнело, глаза приобрели свирепое выражение.

Дрожа от страха, она торопливо вскочила с постели, большие белые груди и ягодицы нелепо дрожали, когда она в спешке надевала грубое нижнее белье.

Когда она ушла, Дэвид прошел в ванную, и его вырвало. Потом он прибрался в доме, вымыл тарелки, протер бокалы так, что они заблестели, раскрыл окна, чтобы прогнать запах сигарет и косметики, и наконец постелил свежие простыни и тщательно разгладил покрывало, так что на нем не осталось ни одной складки.

Потом надел чистую рубашку и форменную фуражку и поехал к воротам Яффы. Остановил машину на стоянке у ворот, прошел через старую часть города к синагоге в еврейском квартале.

В этом зале с высоким сводчатым потолком было очень тихо и мирно, и Дэвид долго сидел на жесткой деревянной скамье.

Джо, с обеспокоенным лицом, морща лоб, сидел напротив Дэвида: он изучал шахматную доску. Еще трое или четверо пилотов придвинули стулья поближе и тоже сосредоточились на игре. Шахматные сражения между Дэвидом и Джо превращались в эпические события и привлекали большое количество зрителей и болельщиков.

Дэвид уже несколько ходов преследовал ладью Джо и наконец загнал ее в ловушку. Еще два хода – и королевская защита будет разбита, а третий ход вызовет неизбежную сдачу. Дэвид самоуверенно улыбнулся, когда Джо принял решение и сделал ход конем.

– Это тебя не спасет, дорогуша, – Дэвид едва взглянул на коня и взял ладью белым слоном. – Мат через пять ходов, – предсказал он, бросая фигуру в ящик, и только тут – с опозданием – увидел, как подчеркнутое страдание на лице Джо медленно превращается в торжествующую улыбку. Джозеф Мардохей умел завлекать в ловушки. Дэвид с тревогой взглянул на столь невинно выглядящего коня и вдруг увидел, что этот ход – опасная приманка. – Ублюдок! – простонал Дэвид. – Хитрый ублюдок!