Уилбур Смит - Орел в небе

С треском ударила первая молния; казалось, весь воздух вокруг вспыхнул. Прогремел гром; казалось, задрожало и небо, и сама земля. Дебра от неожиданности громко вскрикнула.

Дебра повернулась, ощупью прошла в дом и закрылась в своей комнате, но стены не могли скрыть ярости хлынувшего ливня. Дождь барабанил, ревел, оглушал, стучал в окна, стены и двери, потоком хлестал на веранду.

Лило как из ведра, но Дебре на нервы больше действовали молнии и гром. Она не видела разрядов, и раскаты грома неизменно заставали ее врасплох; ей чудилось, что огненные стрелы нацелены прямо в нее.

Дебра скорчилась на диване, прижимая к себе в поисках уверенности теплое тело Зулуса. Она уже пожалела, что отпустила слуг, ей казалось, что ее нервы не выдержат этой бомбардировки.

Наконец она сдалась. Ощупью пробралась в гостиную. В отчаянии чуть не заблудилась в собственном доме, но наконец отыскала телефон и поднесла трубку к уху.

И тут же поняла, что телефон не работает: ничего не было слышно. Она в отчаянии нажимала на рычаг, кричала в трубку, но в конце концов выпустила ее из рук.

Всхлипывая, Дебра вернулась к себе, придерживая свой большой живот, упала на диван и обеими руками заткнула уши.

– Прекратите! – закричала она. – О Боже, пусть это кончится!

Новое национальное скоростное шоссе, широкое и ровное, с шестью полосами движения, тянется до самого города угольщиков, Витбанка. Дэвид вывел взятый напрокат "понтиак" на скоростную линию и все время нажимал на акселератор. Машина шла на скорости сто тридцать миль в час, шла так спокойно, что ею почти не нужно было управлять. Воображение Дэвида рисовало ему страшные картины, он вспоминал лицо Иоганна Эккерса, когда тот стоял перед ним в суде. Глубоко посаженные мутные глаза, губы сложились словно для плевка. Когда охранники уводили его, Эккерс вырвался и закричал:

– Я до тебя доберусь, Уродская Морда. Мне придется подождать двадцать девять лет, но я все равно до тебя доберусь.

С тем его и увели.

После Витбанка дорога сузилась. Движение было напряженным, повороты – опасными и коварными. Дэвиду пришлось сосредоточиться, чтобы удерживать большую машину на дороге, и это изгнало призраков из его сознания.

У Лейденбурга он повернул, срезая угол треугольника, и поток машин сократился до редких встречных грузовиков. Дэвид смог снова увеличить скорость. И тут дорога неожиданно повернула, начался спуск в низкий вельд.

На выходе из туннеля Эразмус Дэвид попал под сильный дождь. Вода сплошной серой стеной заполнила воздух и била по корпусу "понтиака". Дорогу затопило, Дэвид с трудом отыскивал ее в полотнищах дождя, ветровое стекло заливало, и дворники не справлялись.

Дэвид включил фары и ехал так быстро, как только осмеливался, подавшись вперед, чтобы всматриваться в сине-серую пелену ливня.

Темнота под низкими темными облаками наступила рано, влажный асфальт слепил Дэвида отражением его собственных фар, а капли казались крупными, как градины. На дороге, ведущей к Бандольер-Хилл, Дэвиду пришлось еще немного сбросить скорость.

В потемках он пропустил поворот и возвращался к нему, двигаясь по немощеной поверхности. Сплошная грязь и лужи, скользко, как на масле. Один раз машина съехала в кювет. Дэвид подложил под колеса камни и, включив мотор на полную мощность, выбрался на дорогу.

К тому времени, как в начале девятого показался мост через ручей Лузана, он провел за рулем "понтиака" уже шесть часов.

Дождь неожиданно прекратился – случайный просвет в сплошных облаках. Прямо над головой в тумане появились звезды, а вокруг по-прежнему клубились грозовые тучи, медленно поворачиваясь, как на оси большого колеса.

Фары прорезали тьму, осветили бурую воду и противоположный берег в ста ярдах. Мост на пятнадцать футов ушел под воду, которая текла так быстро, что водовороты казались вырезанными на темном мраморе; течение несло стволы поваленных деревьев.

Невероятно, но высохшее русло, по которому Эккерс гнал свой зеленый грузовик на Конрада, превратилось в бурный поток.

Дэвид вышел из "понтиака" и подошел к ручью. Он стоял, а вода быстро подступала к его ногам, продолжая прибывать.

Он взглянул на небо и подумал, что затишье продлится недолго.

Приняв решение, он побежал к "понтиаку". Отвел его повыше и остановил. Фары по-прежнему светили на поверхность воды. Стоя у машины, Дэвид разделся. Вытащил из брюк ремень и опоясался им. Потом снял туфли и привязал за шнурки к ремню.

Босиком подбежал к ручью и медленно начал нащупывать путь. Уровень воды быстро поднимался. Через несколько шагов Дэвид погрузился по колено, и поток ударил его, стараясь сбить с ног.

Дэвид стоял, сдерживая натиск стихии, и ждал, глядя вверх по течению. Он видел быстро приближающийся ствол, его корни торчали, как воздетые в мольбе руки. Он проплывет совсем рядом.

Дэвид рассчитал момент и прыгнул. С полдесятка мощных гребков приблизили его к дереву, и он ухватился за корень. И его тут же унесло из лучей фар и бросило в ревущую ярость реки. Ствол крутился и раскачивался, Дэвид погружался в воду и с кашлем выныривал.

Что-то нанесло ему скользящий удар; Дэвид почувствовал, как лопнула рубашка и кожа под ней. И снова погрузился в воду, отчаянно цепляясь за ствол.

Неожиданно ствол наткнулся на какое-то препятствие, повернулся и снова устремился вперед.

Дэвида ослепила грязная вода, он понимал, что силы его на исходе и долго он не выдержит. Он и так быстро слабел. Движения его замедлялись, как у терпящего поражение боксера в десятом раунде.

Он все поставил на то, что препятствие – это противоположный берег, отпустил корень и отчаянно поплыл поперек течения.

Рука его уперлась в свисающие ветви колючего кустарника. Шипы разорвали ему ладонь, но он продолжал сжимать ветви, кричал от боли, но держал.

Медленно выбрался Дэвид из потока и выполз на берег, кашляя и отплевываясь. Потом упал лицом в грязь, и его вырвало, изо рта и носа полилась проглоченная вода.

Он долго лежал в изнеможении, пока кашель не прекратился и он не смог снова дышать. С трудом встал на ноги и побрел во тьму. На ходу поднес руку к лицу и зубами начал вырывать впившиеся колючки.

Над головой по-прежнему горели звезды; в их слабом свете Дэвид отыскал дорогу и побежал по ней, с каждым шагом все быстрее. Стало очень тихо, только капли, падавшие с деревьев, и отдаленные раскаты грома нарушали тишину.

За две мили от дома Дэвид увидел на дороге какой-то темный силуэт и лишь в нескольких шагах от него разглядел, что это машина – "шеви" последней модели. Машина была пуста, она застряла в луже.

Дверь была открыта, и Дэвид включил свет в салоне и фары. На месте водителя – засохшая кровь, темное пятно, на заднем сиденье сверток – одежда. Дэвид быстро развернул ее и сразу узнал грубую ткань обычного костюма арестантов. Он тупо смотрел на нее некоторое время, пока до него не дошло все значение находки.