Андрей Салов - Семь смертей Лешего

И вновь жизнь в долине замирала, словно ее и не было здесь никогда. И такое ощущение длилось часами, все то время, пока Лешка трясся в кузове ГАЗ-66, направляясь к месту службы. Позади осталось несколько перевалов настолько крутых, что невольно захватывало дух, а глаза, словно магнитом, тянуло к краю пропасти. Где-то далеко внизу несла мутные воды горная река, с диким грохотом разбиваясь о камни, пенясь и рыча. Но в вышине, не было слышно ее безумного рева, и с высоты ядовитые хлопья рыжей пены казались легкими и пушистыми.

А машины медленно ползли в гору из последних сил. Словно хотели сказать, «Смотри человек, мы делаем все, что в наших силах, ради твоего спасения. Но сил может не хватить и тогда…А тогда смотри человек повнимательнее вниз, на пену, на реку, на камни. И думай о чем-то большом, вечном. Для чего ты, ничтожный червь оказался здесь, на вершине мира. Где на всем лежит печать тысячелетий, где властвуют ветер, да вольные птицы». И сидели они в кузове, молчаливые и подавленные, и не было слышно веселого смеха, и дружеской болтовни. Все притихли, пораженные величием и красотой раскрывшегося пред ними мира, со всей наглядностью продемонстрировавшего царям природы, всю их мелочность и ничтожность.

Три перевала позади. Осталась в прошлом и огромная долина меж гор, с затерявшейся в глубине ее, дремучей деревушкой, словно вынырнувшей из глубины веков на поверхность бытия. Стены домишек в деревушке, слепленные из глины и соломы, не крашенные, не беленные, производили удручающее впечатление. Особенно на фоне деревень, чистеньких и опрятных, что встречались им ранее, до подъема в горы, расположенные в равнинной части Киргизии. Но если разобраться, к чему здесь эта красота, для чего людям выпендриваться друг перед другом. Все были одинаковы и по настоящему равны. И не было здесь ничего лишнего, только то, что необходимо для жизни, как и бесчисленному поколению предков, живших в этих краях.

Уже давно не видел Лешка линий электропередач, несущих одно из главнейших благ цивилизации в дремучие места. Не было электричества, а стало быть, и телевизоров, и как Лешка предполагал, радио и газет. Люди здесь жили так, как жили их предки столетия назад, и не было им никакого дела до цивилизации, лежащей за пределами их старинного мирка. Жизнь текла ровно и неторопливо в сонном царстве, казалось выпорхнувшем из толщи веков.

Ничто не могло поколебать сонного спокойствия. Ни пролетающие мимо машины, испускающие клубы вонючего дыма, не светловолосые и голубоглазые существа, разглядывающие их из кузова смердящего железного чудовища. Как и многие сотни лет назад, паслись в долине бесчисленные овечьи отары, табуны коней, гоготали во дворах гуси, кудахтали куры. Все было в точности так же, как и тысячи лет назад. Ничто не менялось в этом мире, да и не тянуло этих людей, спокойных и каких-то отрешенных, что-то в своей жизни менять. Тем более что возраст жителей деревни был далеко не тот, когда жаждешь перемен и радуешься им.

Молодежь поразъехалась учиться. В город, в крупные селения, где имелись интернаты, для учеников с гор. Едва ребенку исполнялось 7 лет и наступало время учебы, он отправлялся ближайшим транспортом на равнину. Там начиналась для него новая жизнь, длиною в девять месяцев. Лишь на время летних каникул возвращались они в родную деревню, проведать своих стариков, помочь по хозяйству, и со спокойной душой вернуться обратно, в школу.

Осенние, как и весенние каникулы, слишком скоротечны, чтобы тратить их на поездку в горы. Школяры предпочитали проводить их в интернатах, где горных деревушек, их жители были далеко не бедными, и по количеству звонкой монеты, могли заткнуть за пояс любого равнинного богатея. В горах деньги девать было некуда. Лежали они дома мертвым грузом и некоторое их количество ничуть не жалко отдать любимому чаду, дабы оно ни в чем не имело нужды в далеком городе. И родные чада пользовались возможностью, живя на полную катушку.

Окончив школу, они продолжали обучение в училище, или в институте. По окончании их вставал выбор, остаться в городе, или вернуться в горную глушь. И почти всегда выбирался первый вариант, тем более что ко времени подобного выбора, не стесненные в средствах кавалеры, как правило, имели даму сердца, а девчонки поклонника и воздыхателя. Только неудачники возвращались обратно, не найдя себе места в большом мире. Возвращались обратно и упертые фанатики родной долины, привозя с собой семью, да непреодолимое желание что-то изменить в сонном мире. Но в окружении величественных гор, взирающих скалистыми кручами на мир, раскинувшийся у подножия, с суетящимися внизу букашками-людьми, очень быстро пропадало желание что-то менять. И все возвращалось на круги своя, и долина продолжала жить также тихо и неторопливо, как и тысячи лет назад.

И пролетающие мимо, грохочущие металлические чудовища машины, испускающие сизые клубы ядовитого дыма, и сидящие в них голубоглазые и светловолосые парни, не могли поколебать сонного спокойствия долины, и ее жителей. Они скользили безразличными взглядами по пролетающим мимо машинам, не выпуская изо рта неизменных трубок. И дымили неторопливо, прокапчивая и без того смуглые, продубленные солнцем и ветрами, лица.

Деревня оставалась позади, и вновь по сторонам от машины тянулись бесконечные горы, каменистые равнины, да захватывающие дух перевалы, когда нет никакого желания смотреть по сторонам, когда глаза утыкаются в пол, а в голове всего одно заветное желание, чтобы поскорее заканчивался, чертов перевал. Лишь когда очередная горная круча, с начинающейся в метре от колеса пропастью оказывалась позади, переводился дух, и обреталась способность вновь созерцать унылый окрестный пейзаж. Хотя разглядывать там было особенно нечего. Однажды взглянув на это каменистое безумие и запомнив увиденное, можно добрую сотню миль проехать, не открывая глаз, не боясь пропустить что-нибудь интересное.

Еще несколько часов тряской дороги по бесконечным горным кручам понадобилось для того, чтобы добраться до ближайшей заставы. Здесь Лешка и попрощался с ребятами, которым надлежало ехать дальше, на расположенные вдоль линии границы, заставы. Именно здесь предстояло Лешке провести ближайшие два года, дабы отдать Родине, невесть как оказавшийся за ним, долг.

Застава оставляла благоприятное впечатление. Красивое двухэтажное здание казармы, длинный ряд кирпичных боксов, и соединенные с ними дизельная и кочегарка, по одному краю заставы. Конюшня, склады, собачий питомник и баня, по другому краю. По периметру пограничная застава «Узенгегуш», опоясана двухметровой бетонной стеной, с многочисленными бойницами по всей длине. Поверху натянута колючая проволока, для того, чтобы осложнить жизнь незваному альпинисту, возжелавшему штурмовать сию рукотворную высоту.