Андрей Салов - Семь смертей Лешего

Но не все нищие настолько бедны и убоги, как это может показаться на первый взгляд. Их убогость зачастую не больше, чем ширма, укрывшись за которой легче вызвать у людей жалость, заставить их расстаться с парой мелких монет. Рваное рубище кормит нищих попрошаек ничуть не хуже, чем кормит крестьянина его хозяйство. Крестьянин пашет от рассвета до заката, не покладая рук, чтобы заработать на пропитание и на выпивку в праздники. Попрошайка не работает, если не считать работой сиденье на земле и приставанье к прохожим, в надежде на мелкую монету. Попрошайка всегда сыт и пьян, и посмеивается про себя, глядя на крестьян, лезущих из кожи вон, чтобы прокормить семью, и еще их, сирых и убогих, обездоленных бездомных бродяг.

Кое-кто из нищей братии был достаточно богат для того, чтобы купить платье поприличнее, спрятать рубище в заплечный мешок, и заплатив за вход, проникнуть в город. Там народ зажиточный, не прижимистый, и не мелочный, как в деревушках, встречающихся на пути у нищих бродяг по дороге в город. Вот только надолго задержаться в городе никому из нищей братии не удавалось. Городские служащие, в чьи обязанности входило выявление подобного сброда, не даром ели свой хлеб. Не проходило и суток, как очередной ушлый попрошайка, выдворялся за пределы городских стен. Страже, стоящей на охране ворот, строго-настрого запрещалось вновь впускать в город нищее тело, даже если оно будет облачено в роскошные одежды.

Можно было попытаться снова проникнуть в город, воспользовавшись сменой караула. Но за повторное нарушение городских законов, наказание было более существенным, нежели просто изгнание. Пойманного вторично, пороли розгами. Так крепко, что отведавший их бедолага, и вспоминать о городе не мог без содрогания. Минимум неделю валялся пластом, уткнувшись мордой в землю, не смея пошевелиться от мучительной боли.

В третий раз сунуться в город после подобного предупреждения, мог разве что сумасшедший, ибо было доподлинно известно, как глубоки его подвалы, и что есть в них немало зарешеченных клеток, служащих камерами нарушителям человеческих и божеских законов.

Для самых закоренелых нарушителей законов, на главной городской площади высилась вереница виселиц ожидающих клиентов. И хотя по большей части они пустовали, никто не горел желанием занять вакантное место висельника. Лучше сидеть у ворот, бесконечно кланяться и цепляться к прохожим с просьбой о подаянии. Получается хоть и не так много, как в городе, но гораздо больше, нежели побираться по деревням. На выпивку и еду хватает, при этом никуда не нужно идти, утруждая ноги. Можно торчать у ворот до очередного вражеского нашествия, когда придется уступить место тем, кто более них жаждет оказаться в городе. Но гораздо чаще до наступления холодов, когда приходится уходить, в поисках пристанища потеплее.

Лешему и его супруге, подобная участь не грозила, как и перспектива стать нищими попрошайками и бродягами, что кочуют по миру собирая подаяние. Слишком тяжел и увесист кожаный мешочек с золотыми монетами, доставшийся по наследству. Его содержимого хватит на то, чтобы купить в городе приличное жилье и обзавестись собственной кузней, где он сможет заниматься ремеслом, которым испокон веков кормился род Леших.

Супруга ни в чем не будет нуждаться, ее заботой будет дом, и связанные с ним хлопоты. Убраться, приготовить супругу завтрак с ужином, да отнести в кузницу обед. Ну и, конечно же, на ее плечах забота о детях, которых нарожает ему по доброй деревенской традиции, целую ватагу. Слишком устал он от одиночества и тишины. Потеряв родных братьев и сестер, оставшись один, он мечтал о большой, шумной и дружной семье. Да и молодая женушка была не прочь наградить любимого мужа оравой горластой ребятни, о чем они не раз говаривали стылой осенней ночью, закутавшись в медвежьи шкуры, тесно прижавшись друг к другу.

Супруга была не прочь завести большую и шумную семью. Единственное условие, которое она поставила мужу, чтобы отец жил с ними. Леший был не против тестя, тем более что тот был хозяйственным и работящим мужиком, и найти ему занятие будет не трудно. Леший охотно возьмет его в подмастерья, как мужика крепкого и смекалистого. Это лишь дело времени. Устроятся на новом месте, обживутся, а потом непременно найдут способ, как передать весточку отцу, чтобы он перебирался в город. Если, конечно, он согласится на старости лет бросать насиженное место. Покидать землю, на которой прожил лучшие годы, землю, в которой покоятся его предки. Тесть, человек старой закалки, мог и не согласиться на переезд, тем более что, выдав дочку замуж и оставшись один, он мог начать новую жизнь. Тряхнуть стариной, сойтись с молодухой и прожить в любви и согласии, остаток жизни.

Если с собственной кузницей ничего не выйдет, придется вступить в гильдию кузнецов и самому податься в подмастерья к кузнецу, давно обосновавшемуся там. Такому помощнику, будет рад любой мастер. Он кузнец опытный, толковый, значит, быстро продвинется, став ближе к хозяину. У толкового кузнеца и заработок приличный, он вполне сможет обеспечить всем необходимым для жизни и красавицу супругу, и многочисленное семейство, которое у него обязательно будет.

Эти мысли согревали его долгими зябкими ночами, заставляли ускорять шаг поутру, подбадривая утомившуюся после стольких проведенных в лесу дней и ночей, супругу. И хотя она не подавала виду, что смертельно устала и едва не падает с ног от изнеможения, он чувствовал, что она крепится из последних сил. И что не за горами тот день, когда она сломается, сядет на землю, и никуда больше не пойдет. И никакими посулами, и увещеваниями, невозможно будет заставить ее сделать еще хоть один шаг.

Но этого не случилось, и однажды в полдень, они вышли из леса на открытое пространство, простирающееся вплоть до городских стен. Отдельные лесные колки встречались на пути, но располагались в стороне от дороги, и на значительном удалении друг от друга, что делало их совершенно непригодными для скрытого приближения к городу. Вид крадущейся в стороне от дороги парочки, мог вызвать подозрение у кого угодно. А значит, начнутся разговоры и пересуды, которые непременно достигнут ушей заинтересованных людей, встречи с которыми кузнец стремился избежать. Хотя Леший сомневался, что графиня будет столь настойчива в поисках человека убившего супруга и сделавшего ее полновластной хозяйкой обширных графских земель, но теоретически такая возможность оставалась, и ее не стоило сбрасывать со счетов.

Совсем другое дело, парочка идущая по дороге в сторону города. Ежедневно по ней проходят сотни людей, разного возраста, пола, и социальной принадлежности. Не вызовут излишнего любопытства и они, если не начнут нервничать и выкидывать неумные фортели, могущие привлечь ненужное внимание.