Андрей Салов - Семь смертей Лешего

Помимо порожней стеклотары, бомжей в кустах ожидал завтрак и опохмел. Закуска, купленная гулявшей компанией, всегда оставалась. Надкусанные, нередко и целые чебуреки, дожидались того, кто поднимет их с лавки. В разбросанных повсюду и стоящих на скамейке бутылках, было достаточно спиртного, чтобы наполнить стакан на треть, а то и на половину. Слив опивки в стакан, собрав разложенную на лавке закуску, можно и выпить, и закусить. И никто не пялится на тебя, как на городских бомжей, что в поисках съестного роются в мусорных баках во дворах высотных домов.

После завтрака и опохмела, неудержимо тянет спать, и нет сил, бороться с этой тягой. Тем более и смысла в такой борьбе не было. С уходом из кустов последней компании, на прилегающей к ларькам территории начинался мертвый сезон. Длился он до трех часов, и дожидаться его окончания на ногах, не имело смысла. Лучше прилечь на травку, подложив под голову сумку с утренним уловом и вздремнуть, пока не начнется самое интересное.

И не надо будильника, организм маргинала работает лучше всяких часов. В нужное время он будет на ногах, и начнет свой промысел в полную силу. Отработавший смену с утра люд, валит с проходной косяком, и немалая часть его заворачивает к ларькам за пивом. Чем жарче на улице, тем длиннее хвост пивной очереди. Лютые морозы сбивали хвосты пивных очередей, но и они были не в силах охладить пыл желающих приложиться к бутылке с пенным напитком. Единственное различие любителей пива зимой, от ценителей хмельного, пенистого напитка летом, заключалось в том, что в жару они просили пивка похолоднее, а в морозы наоборот.

У бомжей начиналась горячая пора. Приходилось трудиться, не покладая рук. Поспешать от бутылки к бутылке, поглядывая по сторонам, чтобы не прозевать появление конкурента, который еще не знает, что нехорошо, промышлять на чужой территории. В самые жаркие, и удачные для сбора стеклянной тары дни, приходилось делать несколько ходок от места сбора добычи, до лежбища, чтобы разгрузиться и поспешить обратно.

Горячка длилась до тех пор, пока последние любители оттянуться пивком и водочкой, не покидали призаводскую площадь, разъезжаясь по домам, или многочисленным городским забегаловкам, двери которых призывно распахнуты для подобного рода публики. Вслед за работягами, исчезали и уличные торговки, унося термоса и баулы, груженные купленной у бомжей порожней водочной тарой. Вслед за ними, гремя здоровенными холщовыми сумками с собранными за день пивными бутылками, отправлялась и компания бомжей, чтобы обменять их в ближайшем пункте приемы стеклотары на звонкую монету.

Когда баулы оказываются пусты, а в карманах хрустят денежные купюры, бомжиная кампания отправляется в расположенный поблизости универсальный магазин, торгующий всякой всячиной, от детских подгузников, до элитных марок спиртного. Но только два отдела магазина привлекали бомжей. Отделы, в которых их прекрасно знали, где они слыли постоянными покупателями, которым впору устраивать скидки на товар.

Интересовал в первую очередь отдел, торгующий бытовой химией, где покупался самый популярный в их среде напиток «Кристалл», стоящий копейки, но бьющей по мозгам покруче самой ядреной водки. Ежедневно несколько флаконов любимого напитка, перекочевывало в бездонные баулы, с таким прицелом, чтобы выпивки хватило и на вечер, и на утренний опохмел.

Следующим отделом, куда бомжи регулярно наведывались, был продуктовый, где в изобилии водился второй по популярности в среде маргиналов продукт, - бич пакеты, супы и каши, не требующие особых премудростей в приготовлении. Залил содержимое пакетов кипятком, и спустя пару минут, готово ароматное кушанье. А если к нему добавить кусочек копченой колбасы купленной здесь же, или шматок сала, да заесть все это великолепие здоровенным ломтем свежего хлеба, запить стаканом «Кристалла», жизнь покажется просто изумительной.

И плевать, что живешь на улице, и укрываешься драным одеялом со свалки, а вместо пуховой подушки, драный холщовый баул. И что зимой перебираешься под землю, в компанию крыс, на теплые трубы теплотрассы. И что вместо крыши над головой чугунная крышка канализационного люка. И плевать, что ты давно забыл, как выглядит зубная паста, что ботинки не помнят, что такое крем и щетка, и что по единственному твоему наряду, давно и безутешно горючими слезами плачет химчистка. И что твои друзья, отвергнутые миром изгои. И что нет перспектив, выбраться когда-нибудь со дна, на котором оказался в силу жизненных причин.

…Леший оказался на площади утром, когда у тамошних маргиналов случался завтрак. В тени деревьев, на заветных лавочках, где они доедали и допивали оставшееся после компании работяг, гулявшей после ночной смены. Кусты, в которые Леший забрел влекомый неведомой силой, оказались вотчиной Карла Маркса, с которым у него было некое подобие дружеских отношений. И хотя, как казалось Лешему, в жизни уже ничего не светило, в этот день ему улыбнулась удача. Огромная, невероятная для человека, оказавшегося в столь плачевном положении. Удача явилась в образе заросшего пышной бородой, и не менее густой шевелюрой бомжа, откликающегося на прозвище Карл Маркс. Он завтракал в кустах, куда забрел, новоиспеченный бродяга Леший.

Пировавшая компания, засиделась дольше обычного, и ему пришлось ожидать завтрака гораздо дольше. Но он был не в обиде. Он видел, каким количеством спиртного и закуски затарились мужики направляясь в кусты, изрядно опустошив запасы спиртного у теток, торгующих зельем. У мужиков намечалась не простая, рядовая пьянка, а серьезное мероприятие требующее капитальных вливаний. Один ворох чебуреков чего только стоил. Наметанный глаз бомжа сразу определил, что компании вряд ли удастся осилить и половину. Значит, сегодня на завтрак он наестся чебуреков до отвала, и еще останется на потом. Также и с купленной водкой. Если они и справятся с таким ее количеством, то в порожней таре живительной влаги останется больше обычного. А значит и положенная на завтрак доза, будет гораздо существеннее обычного.

Предположения Карла Маркса оказались верными. Нетронутых, и надкусанных чебуреков осталась целая куча, которой с лихвой хватит и на двоих. Касаемо выпивки, его ожидал приятный сюрприз, в виде оставленной на лавке бутылки, заботливо прикрытой стаканом, полной на две трети. Судя по тому, в каком состоянии выбиралась из кустов гулявшая компания, вряд ли кто вспомнит про оставшуюся в кустах бутылку. Глядя на то, в каком состоянии гулены добирались до остановки, Маркс серьезно сомневался в том, что кто-то из них в состоянии вспомнить собственное имя. Если кто-то и в состоянии это сделать, то друзей-приятелей не назовет по именам это точно. Да и вряд ли различит по лицам, когда их многообразие сливается в одно, расплывчатое и бесформенное, которое и имени то не имеет.