Андрей Салов - Семь смертей Лешего

И еще долгое время гулким эхом отдается он в лесу, заставляя обитающую в нем живность, замереть на месте, и чутко поводя ушами прислушаться, как далеко находится источник шума, не грозит ли их жизни опасность. И лишь спустя минуту, убедившись, что их жизни ничто не угрожает, они принимались за прерванные выстрелом, занятия.

И лиши глупая птица, чрезмерно увлеченная двуногими, уже не могла никоим образом продолжить прерванное рукотворным громом, занятие. И это немудрено, любопытный тетерев, неподвижной темной массой, возлежал у подножия облюбованного им для наблюдения за людьми дерева, безучастный ко всему, с развороченной дробью грудью, с залитой кровью глупой головой.

Тетерев становился трофеем охотника-неудачника, не рискнувшего перебраться через топь, на другую сторону, богатую разнообразной дичью. Эта крупная птица, превосходная добыча, с которой не стыдно явиться домой и весь день почивать на лаврах кормильца-добытчика, наблюдая за тем, как жена споро и сноровисто разделывает принесенную из леса добычу.

Благодаря ее стараниям, в самое ближайшее время тетереву уготована судьба, превратиться в ароматное, источающее благоухающий вкус кушанье. И оно будет с превеликим удовольствием сметено со стола семьей охотника. От красавца-тетерева не останется ничего, что напоминало бы о его существовании в этом мире кроме горстки пуха и перьев. Даже кости не ложились бесполезным грузом в землю, им находилось достойное применение. Имелся и у них поклонник в лице домашней собаки, какого-нибудь Шарика, Тузика, или Мухтара.

Не стоит забывать кота Ваську, или кошку Мурку, что также были не прочь, полакомиться принесенной из леса дичиной, косточками и требухой, особенно вкусными, если стащить их из-под носа глупой собаки. А затем, взобравшись куда-нибудь повыше, чтобы не смог добраться хозяйский блюдолиз и любимчик пес, с аппетитом пожрать украденное, с презрительным высокомерием наблюдая с высоты, как выходит из себя взбешенный кошачьим поступком, нагло обворованный хвостатым воришкой, пес.

Можно было на этой стороне добыть и зайца, скорее зайчонка, в то время, когда они молоды и глупы, и то ли не зная опасности, то ли не воспринимая ее всерьез оказываются здесь. Они легко перепрыгивают с кочки на кочку, и даже самая предательская из них не успевает прогнуться под их тяжестью, и оказываются в запретной для зверья, зоне. Кому-то удавалось вернуться назад, отделавшись легким испугом, зарекшись в будущем переступать запретную черту, ограниченную пределами топи, но большинству вернуться обратно, было не суждено. Неудачливого перебежчика ожидала сходная с любопытным тетеревом, участь.

Тетерев хотел узнать жизнь двуногих существ как можно ближе, изнутри и этого добился, в прямом и переносном смысле. Пройдя по человеческому организму через желудок и выйдя жутко смердящей массой, наружу. Эта же участь ждала и зайца, попавшего на глаза в запретной для зверья зоне, одному из множества бродящих там охотников, или угодив в расставленные повсюду, силки.

Участь зайца, отличалась от участи тетерева, только в способе его приготовления, да пожалуй, еще и в гарнире, подаваемом к блюду.

Заяц и тетерев, это и был полный список трофеев, могущих оказаться добычей охотников, промышляющих с ружьишком вблизи болота. Иная живность появлялась здесь крайне редко и была явно не местной, пришедшей в эти края в поисках лучшей доли. Но и здесь она их вряд ли ожидала, судя по тому, как они стремительно удирали прочь, едва завидев людей, даже самых безобидных его представителей, грибников, или сборщиков ягод. Их поспешное бегство красноречиво говорило о том, что они слишком хорошо знакомы с людьми, и от продолжения знакомства, не ждут ничего хорошего.

Охотники, имевшие проход через топь, доставшийся по наследству в период обучения охотничьему ремеслу, имели куда более весомую и солидную добычу. Именно им, приносящим в дом помимо глупой птицы и бестолковых зайцев, еще и шкурки лисиц, волчьи шкуры, а порой и медвежью тушу, был в деревне особый почет и уважение.

Таким добытчиком во времена своей молодости и зрелости, был Лешкин дед, таким стал отец, когда пришло его время, таким предстоит стать и Лешке, тем более, что у него имеются все предпосылки для этого.

Не смотря на возраст, Лешка прекрасно обращался с отцовским карабином, выбивая из самодельной мишени, прикрепленной в лесу к дереву, исключительно десятки и девятки, лишь в редких случаях выбивая к своему превеликому огорчению, всего-навсего восьмерки. Благодаря усилиям отца, Лешка был отлично подготовлен для жизни в лесу, с которым был на «ты».

Отец не беспокоился за сына, который легко впитал и его знания, и опыт предыдущих поколений. Глядя на него, отец гордился отпрыском, его успехами в обучении жизненному ремеслу. Глядя на сына, мысленно вспоминал себя в молодые годы. Он не был столь послушным и прилежным учеником, как Лешка. Он при первой же возможности старался избежать, отлынить от казавшейся нудной и неинтересной учебы. И если принужденный дедом, и вбирал в себя вдалбливаемые премудрости, то половину из услышанного пропускал мимо ушей, увлеченный собственными мыслями, а другую, переиначивал на свой лад. Немало досталось ему тумаков и затрещин за период обучения, не раз, и не два, дед безжалостно порол любимое, единственное, а поэтому избалованное и своенравное чадо. Вбивал ремнем через задницу в непутевую голову ценные навыки, что, несомненно, пригодятся в дальнейшей жизни, за которые потом, он не раз скажет «спасибо».

Упорство ли деда, его тяжелая рука, и частенько обжигающий пятую точку ремень, или все это вместе, достигли нужного эффекта. Не смотря на все выверты и выкрутасы, Лешкин отец усвоил-таки дедову науку. Много позже, повзрослев и став самостоятельным, он еще более уверился в том, насколько был прав его отец, вдалбливая в шалопая, охотничью мудрость. Во многом благодаря его терпению, ремню и тумакам, Лешкин отец стал лучшим в Шишигино, а возможно и во всем районе, охотником и следопытом. Некогда гремевшая по району слава его отца, перешла к сыну, благодаря успехам на охотничьем поприще.

Сын, Лешка, был полной противоположностью ему. Он пошел в мать, серьезную и вдумчивую женщину, всегда во все вникающую и не делающую безрассудных поступков. Лешка учился охотно, с интересом, как губка, впитывая секреты ремесла, навсегда откладывая их в самых надежных уголках памяти. Он гордился сыном. Даже дед, вечно всем недовольный, мог на законных основаниях гордиться внуком, знаниями и умениями оставившим далеко позади не только сверстников, но и парней постарше, даже из числа тех, кто уже достиг зрелости, превысив отведенный обычаем возрастной ценз, и кому было разрешено в одиночку пересекать запретную лесную границу.