Владимир Тучков - Дважды не живут

– Если ты будешь до конца откровенен, то мы тебе сохраним жизнь.

– Какие гарантии?

– Гарантии? Вот этот самый Стечкин. Если будешь лгать, то у тебя нет никаких шансов. К тому же по «Мегаполису» ты должен знать, что я – человек порядочный, держать слово умею. Это годится?

– Годится, – криво усмехнулся Люся-Лох. – Ну, что тут можно рассказать. Весельчак держит меня разведчицей.

– Разведчиком. А лучше – шпионом, – поправил Следопыт.

– Ладно, изгаляйтесь, ваша взяла. Так вот, я через постель поставляю ему самые разнообразные сведения. Во время трахания почти у каждого язык развязывается. Вот я этим и пользуюсь. Кто же с любимой женщиной сокровенным не поделится?

– Ладно, – сказал Танцор, вытащив из галифе портсигар, достав папиросу «Казбек», залихватски продув ее гильзу, прикурив от спички фабрики «Маяк» и пустив длинную струю душистого дыма в лицо допрашиваемого. – Что тебе надо было от Деда?

И Люся-Лох начал с большой готовностью давать показания. Говорил он торопливо, заискивающе заглядывая в глаза Танцору, стараясь, надеясь, что его искренность будет оплачена самым для него дорогим – сохранением жизни.

Весельчаку стало известно, что у Деда есть самопальная программа. И он захотел ее непременно заполучить. При этом хранящийся у Деда файл необходимо было уничтожить. Люсе-Лоху объяснили, что это за программа, очень приблизительно. При ее запуске якобы происходит определение параметров вычислительной среды, в которой она размещена. А затем запускается механизм раскачки этой среды, создания резонанса. В результате происходят очень сильные разрушения. Насколько сильные – о том Люсе-Лоху не сказали.

Еще было известно лишь то, что текст программы начинается с четырех ремарок:

// Pizdetc vsemu

// All rights reserved

// Ded Corporation

// © Ded

Ни имени файла с программой, ни хотя бы приблизительного его объема, ни где он хранится – на жестком диске или на трехдюймовке, – Весельчак не знал.

Люся-Лох был уже близок к цели. Дед, разомлевший от случайной любви, проболтался, что у него есть много разных программ, которые он придумал для борьбы с Биллом Гейтсом. Но одну, самую крутую, которой он хотел взорвать главный майкрософтовский компьютер вместе с центральным офисом, Дед пока еще не испробовал. Все оттягивал торжественный момент, решив приурочить его к дню рождения Джека Керуака.

Люся-Лох очень осторожно продвигался к цели. Через некоторое время он узнал от Деда, что программа написана на C++ и не откомпилирована. Что сужало область поиска, поскольку файл имел расширение «.срр», а не «.ехе». Вскоре стало известно, что программа совсем крошечная, что ее можно переписать не то чтобы на трехдюймовую дискету, но даже и ручкой на тетрадочный листок.

Оставалось совсем немного: узнать, где Дед ее прячет, переписать, а оригинал уничтожить беспощадной командой Delete. Дед от любви на глазах терял остатки разума. И совсем скоро был готов бросить к ногам возлюбленной буквально все – от недвижимости и накоплений до творческого наследия. Однако случилось непредвиденное: Дед переоценил остаток своего былого физического могущества и чуть не распрощался с жизнью во время третьего оргазма.

Больше об этом задании Люся-Лох не знал ничего.

– Хорошо, – продолжил Танцор, потерев ладонью выбритый до синевы и благоухающий одеколоном «Шипр» подбородок, налив в стакан воды из граненого графина и выпив ее залпом, направив свет настольной лампы в лицо допрашиваемого, сняв и повесив на спинку стула китель и хлопнув на груди широкими подтяжками, – а кто такой этот Весельчак? Уж не прооперированная ли Трансмиссия? Или, может, Дюймовочка?.. В глаза, в глаза смотри! Не отводи глаз, гнида!

Нет, это не Трансмиссия и не Дюймовочка. Люся-Лох познакомился с Весельчаком совсем недавно, в январе. Тогда же его и завербовали. Секретным агентом. Поэтому связь держал только с Весельчаком, практически ничего не зная ни о структуре банка, ни о его делах. Были, правда, какие-то косвенные данные, позволявшие делать некоторые предположения.

До Деда Люся-Лох работал в основном с Председателем из Трейд-банка. Задание было довольно конкретным: выяснять в первую очередь то, что касается переговоров с ковровскими оружейниками, предполагаемых поставок оружия в Африку. Ну, и все остальное, естественно. О чем проболтается в постели. Так, например, Люся-Лох узнал и передал Весельчаку, что у Председателя была обширная коллекция отпечатков пальцев – как конкурентов, так и всех своих, трейдовских. И он хвастался, что намерен в скором времени пустить в ход отпечатки Весельчака. Что он его не только разорит, но и посадит. А Люсю-Лоха при этом осыплет золотом и возьмет с собой на Гавайи.

– Чем же, – спросил Танцор, прикручивая громкость репродуктора, который вдруг начал говорить торжественным голосом Левитана: «От Советского Информбюро! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаем сводку военных действий…» – чем же ты своих клиентов брал? Ведь далеко не молод. Ну, Дед, это понятно, ты для него как бы совсем юная и свежая, ромашка полевая. Но Председатель?

– Так тут, – устало улыбнулся Люся-Лох, – возраст не главное. Главное – опыт и артистизм. Я такое могу, такое…

Стрелка, хоть и была прогрессивных взглядов, не выдержала и плюнула на пол. Мол, девушкам работы не хватает, а тут этот, сученыш!

Вся возможная информация из Люси-Лоха была извлечена. Допрос закончился. Следопыт позвонил лейтенанту Степанову, который, как выяснилось, стал уже старшим лейтенантом.

Через полчаса со страшным воем примчался милицейский джип, собранный на Ульяновском автомобильном заводе в давние советские времена. На Люсю-Лоха надели бюстгальтер, наручники и застегнули на груди все пуговицы.

Наркоторговка ушла с гордо поднятой головой.

– Трейд медленно приходил в себя после жарких событий конца весны – начала лета, завершившихся полным истреблением челябинской преступной группировки. Всех, кому было суждено пасть в скоротечных уличных боях за финансовое могущество родного банка, с почестями похоронили. Все, кто выжил, поднялись по служебной лестнице, заняв освободившиеся ступеньки. Все низовые вакансии, образовавшиеся в результате перемещения старослужащих по вертикали, были заполнены новыми людьми.

Казалось бы, жизнь в банке вернулась в свое прежнее размеренное русло. Однако это было не вполне так. Существенные кадровые перестановки, прием большого количества новых служащих, не всегда достаточно компетентных в своей области, забвение ряда незыблемых трейдовских традиций – все это неизбежно привело к снижению профессионального уровня коллектива, поставленного бдительно охранять и всемерно приумножать те несколько миллиардов долларов, которые ему, коллективу, вверил Совет директоров. Или, как поговаривали злые языки, Совет трейдовских авторитетов.