Сергей Хелемендик - Наводнение

Если пытаться убивать человека, то есть тысячи более эффективных и надежных ядов, тысячи других возможностей убить и скрыть следы преступления. Если же кто-то хотел что-то выпытать у Луиса, а похоже, что это именно так, то почему ему дали смертельную дозу? Мертвые ничего не рассказывают, а то, что Луис жив, не более чем случайность! И что может знать Луис такого, о чем нельзя было бы спросить у него просто и прямо?

Хуан снял трубку телефона, и ему ответил голос дежурной сестры. По настоянию графа телефонная связь с клиникой была прямой и не зависела от капризов городской телефонной сети. Хуан несколькими короткими фразами отменил операцию. После некоторого молчания голос сестры, запинаясь, осведомился, не случилось ли чего-нибудь плохого с Люси, на что граф ответил отрицательно и добавил, что, по его мнению, следует подождать еще день или два, так как утром больной ему не очень понравился.

Граф положил трубку и грустно прикрыл глаза. Обманывать он не любил и делал это только в крайнем случае. Но другого выхода он не видел. Конечно, граф смог бы удалить эту простую грыжу, но сама природа его восставала против операции сейчас. Ему было ясно, что эта несрочная операция завтра будет проведена лучше, даже, может быть, не лучше, но надежнее. А надежность – то, чем не пренебрегают и не жертвуют.

Хуан позвонил по городскому телефону майору Кастельяносу, коротко рассказал о Луисе и попросил, если, конечно, это удобно, заглянуть к нему вечером на рюмку коньяка. Приглашение было принято майором с удовольствием…

«Если ты вдруг почувствовал себя слабым, лучшее, что ты можешь сделать, это отдать себя древним и мудрым, как мир, упражнениям кун-фу!» – эту фразу часто повторял Учитель новичкам Школы. И хотя граф был не новичком, а Учеником-другом, то есть имел высший в сложной иерархии Школы титул, выше которого находился лишь сам Учитель, Хуан с удовольствием повторил про себя эту фразу по-китайски и обрадовался ей, как счастливой находке.

Спустя две минуты он бежал по берегу океана, там, где постоянно влажный песок образует поверхность достаточно твердую для того, чтобы ступня не утопала в нем полностью. Луис называл эту узкую полоску упругого влажного песка границей Ринкон Иносенте и любил дразнить майора, говоря, что они с графом, в сущности, выполняют работу майора, каждый день обегая дозором границы Ринкон Иносенте.

Хуан бежал мощно и ровно, стараясь полностью отдать себя бегу, что постепенно ему удалось. Оставив за собой около трех километров пустынного пляжа, он достиг небольшой лагуны метрах в трехстах от гостиницы «Подкова». Здесь обычно они с Луисом выполняли упражнения, стоя по колени в теплой воде, что затрудняло выполнение движений и делало их более изнурительными, а значит, более полезными.

На этот раз обычный комплекс упражнений не удовлетворил графа. Было пропущено два дня, и некоторые группы мышц начали «дремать». Были выполнены статические элементы, ритуальные движения и упражнения для пальцев рук, которым Хуан уделял неизменно особое внимание. Но напряжение и страх, пережитые за последние сутки, искали выхода…

Убедившись, что вокруг никого нет, граф сделал несколько шумных дыхательных упражнений-движений и принял боевую стойку. Обычно он не включал в свои занятия удары. В этом не было никакого смысла. Сложнейшие упражнения высшей ступени мастерства кун-фу гарантируют способность нанесения любых ударов. Последние годы Хуан сосредоточился на развитии силы, чувствительности и управляемости пальцев. Его рука на первый взгляд ничем не отличалась от обычных рук мужчин тридцатилетнего возраста, но когда он начинал выполнять упражнения, под кожей вздувались такие необычные и невиданные мускулы и сухожилия, что человека впечатлительного это могло бы испугать.

Граф Хуан Сантос Родригес замер в боевой стойке, продолжая часто дышать, словно запасаясь воздухом впрок. Он готовился к «поединку с тигром». Граф «побеждал тигра» столько раз в своей жизни, что иногда ему казалось, это ощущение родилось вместе с ним, тридцать лет назад, в тропических лесах Южного Китая. Трехлетним ребенком он уже повторял то, чему учили его старшие китайские мальчишки, и это были элементы «поединка с тигром».

«Тигр огромен, прекрасен и мудр! Тигр идет своим путем по лесу, и мы желаем ему счастливой охоты, если его добычей не стал человек», – эти слова повторяли поколения людей, причастных к искусству кун-фу. «Но тигр, однажды убивший человека, уже не остановится! Он будет убивать и убивать! Человек беззащитен, человек слаб и мягок. И тогда на пути тигра-людоеда появляемся мы. У нас нет ни огромных лап, ни страшных клыков. Но мы люди, и так же, как нашим дедам и отцам, нам не нужно оружие, чтобы остановить тигра-людоеда! Мы встречаем зверя голыми руками и широко раскрытыми горящими глазами. Наша сила в том, что мы люди, и даже без оружия мы сильнее зверя!» – эти слова были прелюдией боя. В них был таинственный смысл, ключ к пониманию жизни человека, связавшего свою судьбу с кун-фу.

Из горла графа вырвалось леденящее душу мяуканье, и он начал страшный танец «поединка с тигром». Казалось, на пустынном пляже появился и мягко прыгает из стороны в сторону огромный зверь, которого удерживает от последнего рывка только странный блеск человеческих глаз. Тигр пытается достать человека лапами, притянуть к себе и разодрать на части, но человек быстрее, намного быстрее! Он дразнит тигра, выманивает, просит зверя совершить прыжок.

Тигр оглушительно рычит, по его телу волнами пробегает яростная дрожь, он приседает и… Граф взметнулся в воздух в высоком прыжке и, падая, нанес удар двумя стопами одновременно, удар убийственной силы, ломающий зверю позвоночник. Уже сидя на спине поверженного хищника, он продолжал наносить ребрами ладоней добивающие удары, ломал и крошил гибкий хребет тигра… Тело графа было покрыто потом и блестело в лучах заходящего солнца. Тигр-людоед был остановлен. Он остался на песке рядом с небольшой лагуной, а граф бежал по границе моря и суши назад, к дому, где уже протирала сонные глаза Люси. Граф был спокоен.

– Гляди, гляди, чего это он! Гляди, чего вытворяет! Он… это самое… бешеный! – восклицал Шакал, припав к окулярам бинокля и извиваясь на месте всем сутулым телом. – Гоняется за ним кто-то, что ли… Гляди! – Шакал визжал от удовольствия и страха.

Заинтригованный Алексис выскочил на балкон.

– Это тебе не пальцами шевелить… – задумчиво промычал он наконец, созерцая финальную сцену «поединка». – Никогда бы не подумал, что этот малыш такой шустрый! Если он на тебя вот так сверху скакнет, от тебя только мокрое место останется! – заключил Алексис, скаля зубы от удовольствия, которое ему доставила воображаемая картина.