Сергей Хелемендик - Наводнение

– Думаю, через два-три дня мы с Ивис будем звонить вам из Барселоны! – ответил Луис. – Мне нужно только выбить из университета зарплату за два месяца вперед, но, кажется, здесь не будет проблем. Я не удивлюсь, даже если узнаю, что мне прибавят жалованье за проявленную доблесть.

– Луиси! – Граф вновь подошел к секретеру, и в его руке оказался чек. – Я хочу, чтобы ты взял у меня денег, поскольку знаком с состоянием твоих финансовых дел и думаю, деньги сейчас тебе не помешают.

– Об этом не может быть речи! – воскликнул Луис, поднимаясь с кресла. – Мне должны немало денег в колледже, и я намерен попросить их заплатить мне.

– Я не хочу слышать об этом, Луиси, ты вернешь мне эти деньги, когда тебе будет легко это сделать. – Граф не любил говорить о деньгах. – Ты обидишь меня, если откажешься. Нельзя быть таким самолюбивым, Луиси! – Он точным жестом вложил чек в нагрудный карман рубашки Луиса. – И давай спать! – Граф спешил разорвать паузу, во время которой Луис нерешительно трогал чек через ткань рубашки. – Завтра нас ждет трудный день. С самого утра нужно встретиться с Роберто и всем вместе выработать тактику поведения со слугами правосудия.

Луис кивнул, пожелал графу спокойной ночи и осторожно сбежал по лестнице вниз. Он медленно шел к своему дому и заметил, что воды стало больше. В самых мелких местах было по колено. «Похоже, будет наводнение», – вяло подумал Луис.

Когда он принимал душ, свет в ванной погас. Это означало, что майор Кастельянос добросовестно выполняет обязанности командира частей национальной гвардии и во избежание несчастных случаев электричество отключили. «По милости Роберто, холодильник утром будет полон воды», – с этой мыслью Луис сомкнул глаза и мгновенно уснул сном усталого ребенка.

Около половины третьего ночи лихорадочная суета, продолжавшаяся, весь вечер и ночь в помещениях пограничной службы Ринкон Иносенте, стала перерастать в панику. В кабинете майора действовал штаб по борьбе со стихийным бедствием, который по традиции возглавил мэр Ринкон Иносенте. То и дело в кабинет врывались командиры муниципальных подразделений. Все они, как будто сговорившись, бормотали одно и то же – собрать людей невозможно, потому что карнавал и дождь. Все на карнавале, и никого не найдешь. Проехать по улицам уже нельзя на машине и еще нельзя на лодке.

Мэр с самого начала взял на себя генеральное руководство спасательными операциями. Он орал на командиров национальной гвардии, беспощадно обличал нескромное прошлое их матерей и требовал, чтобы предписание президента было исполнено немедленно и все национальные гвардейцы, как один, собрались на первом этаже гостиницы «Прелести моря» или, если этот этаж затопит, то на втором. Осуществлять практические шаги мэр предоставил командиру национальной гвардии майору Кастельяносу, а сам занимался более ответственной, идеологической, работой.

– Потекла плотина! Нас сметет к чертовой матери! А ваши люди попрятались по своим норам и спят, как сурки! Пользуются тем, что их не достать, мерзавцы! – бушевал мэр. – Ничего, сейчас мы пустим катер! Если он пройдет, поедете собирать людей!

– Эта плотина все время течет! – весело отвечали гвардейцы.

Это была правда. Плотина подтекала с тех пор, как ее построили в горах километрах в десяти от Ринкон Иносенте, перегородив самую большую реку в Эль-Параисо. Построили и гидроэлектростанцию, которая, по замыслу одного из последних диктаторов, должна была носить его имя и снабжать электроэнергией всю провинцию.

Стройка гидроэлектростанции затянулась на десять лет и была завершена, когда в короткой памяти жителей Эль-Параисо не осталось и следа от воспоминаний о честолюбивом и энергичном диктаторе, который верил, что перегородив реку высоко в горах, создаст великолепное живописное водохранилище, где заведет ценные сорта пресноводных рыб.

Однако электростанция не баловала дешевой электроэнергией. Все время что-то ломалось, что-то работало не так. Никогда это дорогое сооружение не давало больше двадцати процентов того количества энергии, которого терпеливо ждал народ Эль-Параисо.

Водохранилище зато и в самом деле получилось большое. Но вода в нем зацвела какими-то салатово-зелеными, невообразимо вонючими водорослями. И уже давно никто не помышлял разводить в этом искусственном болоте рыбу. Даже завезенные туда однажды крокодилы, не выдержав вони, бежали из протухших вод и расползлись по окрестным речонкам, откуда их долго и азартно вылавливали жители прибрежных деревень.

Плотина начала давать течи задолго до того, как ее построили. Когда работы триумфально завершились, один из инженеров забеспокоился, перебаламутил коллег и создал специальную комиссию, которая с неожиданной тревогой сообщила, что, если, не дай бог, плотину прорвет, на Ринкон Иносенте и окрестные поселения упадет стена воды в восемь – десять метров высотой. Упадет не просто как-нибудь, а изрядно разогнавшись по крутым склонам. Комиссия настойчиво рекомендовала ни в коем случае не допускать прорыва плотины и учредить на электростанции постоянный надзор, а также охрану от злоумышленников, которые вдруг могли бы пожелать разрушить это полезное, но, как выясняется, весьма опасное сооружение.

На плотине появились несколько охранников в нежно-голубой форме пограничной службы, которые задыхались от вони и изнывали от безделья. Следить за состоянием плотины входило в обязанности обслуживающего персонала электростанции. Эпизодически мэр Ринкон Иносенте получал от директора электростанции пространные сообщения о том, что в таких-то и таких-то местах замечены бреши. Мэр читал эти сводки и переправлял их в столицу, где их тоже читали первое время, а потом привыкли и перестали читать.

Когда шли дожди, напор воды усиливался и течи в плотине становились сильнее и заметнее. Но это уже никого не волновало, потому что дожди кончались, как кончается все в этом мире. И плотина почти переставала течь…

– Ты меня слышишь, чико! А я ни черта не слышу! – надрывал голос Роберто Кастельянос, переговариваясь с директором электростанции. Угроза катастрофы на плотине возникла неожиданно и застала персонал врасплох. Вернее, не застала никого, ибо работники отправились на карнавал в Ринкон Иносенте, и теперь их пытались разыскать. Дождь, ливший несколько суток без перерыва, угрожающе повысил уровень воды. Но самое страшное было в том, что подувший с севера ветер погнал на хлипкое сооружение двухметровые волны, удары которых разрушали не рассчитанные талантливыми инженерами на такие испытания стены плотины.

– Что ты там бормочешь, чико! – злился майор. – Как это – откалываются куски? Какие куски! У вас же там бетон! Куски бетона?! Я говорил со столицей по секретной связи – обычный телефон оборвался. Они говорят, как только ветер чуть-чуть утихнет, пришлют вертолеты с саперами. Национальная гвардия будет у вас, как только мы соберем хотя бы полсотни людей и найдем для них лопаты. Что? Лопаты не нужны? А что нужно! Бетон? Откуда я тебе возьму бетон? Я не бетономешалка, чико! У нас тут уже давно ничего не строят! Взрывчатка есть, динамит!.. Нас пока затапливает с моря! Похоже, ветер закупоривает бухту. Туристы вокруг домов плавают, а тут ты со своей плотиной! – вновь озлился майор и бросил трубку. Его дергал за рукав один из командиров национальной гвардии, которого тревога застала еще вполпьяна, и он по этой причине рвался в бой. – Ты чего меня за рубашку таскаешь? – раздраженно поинтересовался майор.