Линкольн Чайлд - Меч карающий

– Ох! – воскликнула Дорис Боудич, врываясь в помещение. – Это здесь висеть не должно!

Она сорвала объявление с доски и опустила на стол.

– И всё потому, – продолжила она, – что… Я ничего не хочу сказать, но если бы вы отказались от такой крупной суммы, это было бы серьёзной ошибкой. Но та парочка из Манчестера даже глазом не моргнула!

– Вы так и говорили, – заметил Хатч, с удивлением отмечая горечь в своём голосе.

У него больше не было причин здесь оставаться – ни единой. Но, как ни странно, пусть он пока и не уехал, уже возникло чувство тоски по усыпанным галькой пляжам, по звяканью стальных тросов на мачте, по непоколебимой замкнутости городка. Однако, теперь это было совершенно иное чувство сожаления – скорее, горько-сладкая ностальгия. Лучшее всё равно останется в памяти. Малин посмотрел в окно – на бухту, на несколько неровных обломков скал, торчащих из воды, – жалкие останки острова Рэгид. Его дело в Стормхавэне – дело трёх поколений семьи – завершено.

– Сделка будет закрыта в Манчестере, – вторгся в мысли весёлый голос Дорис. – На этом настаивает их банк. Значит, встречаемся там на следующей неделе?

Хатч встал.

– Думаю, пришлю адвоката, – покачав головой, ответил он. – Вы же проследите, чтобы всё упаковали и направили по этому адресу?

Риэлтер взяла предложенную карточку и поверх очков бросила на неё внимательный взгляд.

– Да, доктор Хатч, разумеется!

Попрощавшись, Малин вышел на порог и неторопливо спустился по ступенькам к мостовой, вымощенной булыжниками. Ну, на этом – всё, больше дел нет: с Бадом за бутылочкой лимонада посидел, экономке в Кембридж – позвонил. Минутку помедлив, обогнул машину и открыл дверцу.

– Малин! – услышал он знакомый хорошо поставленный голос.

Обернувшись, Хатч увидел Сен-Джона. Историк нетвёрдой рысью бежал к нему, одновременно стараясь удержать под мышками бесчисленные папки и не потерять равновесие на булыжниках.

– Кристофер! – с искренней радостью воскликнул Малин. – Я ещё утром позвонил в гостиницу попрощаться, но мне сказали, что вы уже съехали.

– Решил скоротать последние часы в библиотеке, – ответил Сен-Джон, щурясь от яркого солнца. – «Таласса» пришлёт корабль, чтобы забрать оставшихся в Портленд. Должен быть здесь в пределах получаса.

Кристофер схватился за папки – бриз едва не разметал бесценные исторические документы по всей площади.

– В библиотеке Стормхавэна? – улыбнувшись, переспросил Хатч. – Одобряю выбор.

– Если честно, она оказалась чрезвычайно полезной. Это тот самый кусочек местной истории, которого мне так недоставало.

– Зачем?

Сен-Джон легонько постучал по папкам.

– Ну как – зачем? Для моей монографии по сэру Уильяму Макаллану, конечно. Мы приоткрыли новые страницы истории эпохи Стюарда. И знаете, его работа удостоится минимум двух статей в «Журнале международной ассоциации криптографии»…

Низкий бас гудка сотряс окна на площади. Хатч поднял голову и увидел округлые формы белой яхты, разворачивающейся в проливе и подходящей к пирсу.

– Несколько рановато, – сказал Сен-Джон. Стараясь не уронить папки, неловко протянул руку. – Ещё раз спасибо, Малин.

– Не за что меня благодарить, – ответил Хатч, легонько пожимая руку историка. – Всего хорошего, Кристофер!

Малин проводил его взглядом, пока тот, балансируя, вышагивал вниз, к причалу. Затем сел в «ягуар», закрыл дверцу и завёл мотор.

Доктор Хатч вырулил с площади и направился на юг, к шоссе 1А и Массачусетсу. Ехал неторопливо, наслаждаясь солёным воздухом да играми солнца и теней на лице, под старыми дубами на обочинах тихих улиц.

Машина подъехала к почте Стормхавэна и через поребрик свернула на тротуар. Там, покачиваясь на последнем брёвнышке белого частокола, поджидала Изобель Бонтьер. На ней были надеты тоненькая кожаная курточка и короткая юбка цвета слоновой кости. Рядом, прямо на тротуаре, валялся необъятный вещмешок. Она повернулась к Малину, выставила большой палец и закинула ногу на ногу, попутно открывая взору длинную ногу.

– Ca va , [57]моряк? – крикнула она.

– У меня – полный порядок. Но на твоём месте я вёл бы себя осторожнее, – ответил Хатч и кивнул на её загорелые бёдра. – Распутниц здесь ещё сжигают время от времени, знаешь ли.

Бонтьер громко расхохоталась.

– Пусть только попробуют! Здешние градоначальники все жирные, до последнего. Им меня ни в жизнь не догнать. Даже если я на вот таких каблуках.

Она поднялась и направилась к нему. Склонившись, опустила локоть на окошко со стороны пассажира.

– Что тебя задержало?

– Ругай за это Дорис, риэлтершу. Она так хотела насладиться последними минутами трудной сделки, над которой пришлось столько поработать!

– Впрочем неважно, – заметила Бонтьер, делая вид, что дуется. – Я всё равно была занята. Очень. Пыталась решить, что делать с моей долей сокровищ.

Хатч улыбнулся: оба знали, что с острова так ничего и не достали, и что сокровище не смогут поднять никогда-никогда.

Бонтьер экстравагантно вздохнула.

– Короче – ты, наконец, готов увезти меня из этого ville horrible [58] ? Жду не дождусь шума, грязи, попрошаек, ежедневных газет и Гарвард-Сквэйр…

– Запрыгивай, – ответил Хатч, протягивая руку и открывая дверцу.

Но та даже не подумала убрать лицо из открытого окошка, а насмешливо уставилась на него.

– Ты позволишь пригласить тебя на ужин, правда?

– Конечно.

– И я, наконец, узнаю, как вы, американские доктора, желаете юным леди спокойной ночи?

Хатч ухмыльнулся.

– Мне казалось, мы в прошлый раз это уже выяснили.

– Э, нет – на этот раз вечер будет другим. Мы проведём его не в Стормхавэне. И на этот раз я за него плачу!

Она с улыбкой залезла в рукав блузки и выудила массивный золотой дублон.

Хатч с изумлением уставился на громадную монету, закрывшую собой всю ладошку.

– Господи, где ж ты его взяла?

Улыбка на лице Изобель стала ещё шире.

– В твоём же медицинском офисе, naturellement . Нашла, когда рылась в поисках дозиметра. Первое – и последнее – сокровище острова Рэгид.

– Отдай мне.

– Desole , [59]дружок, – рассмеялась Бонтьер, не давая ему прикоснуться к монете. – Кто нашёл, тот и взял. Не забывай – я первая её откопала. Но ты не волнуйся: на неё мы с тобой поужинаем ещё много-много раз.

Археолог закинула свой мешок на заднее сиденье, а потом снова наклонилась к нему.

– А теперь, к вопросу о сегодняшнем вечере. Выбор за тобой – орлы или решки?

Она подбросила в воздух тяжёлую монету. На лету та поймала солнечные лучи и ярко отразила на окна почты.

– Орёл или решка, – поправил Хатч.

– Нет, – ответила Бонтьер, прихлопнув дублон. – Орлы или решки? Это же правильное выражение, non ?