Елена Верховская - Амьен. Дочь ювелира

Амьен живет в небольшом приморском городке Айлендхауз, расположенном на крошечном скалистом полуострове посреди северного моря. Кроме красивого и звонкого названия, этот город больше ничем не примечателен. Светлые северные краски, пустынные улицы и блеклые лица людей. Ее мать, Эльза Свенсон сама родом из Айлендхауза. Когда-то давным-давно, когда она была совсем молодой, она решила изменить свою судьбу, уехала на большую землю и поклялась никогда не возвращаться в этот ледяной край. Но жизнь рассудила иначе и Амьен, как и ее мать, впервые огласила наш мир своим криком именно в этом маленьком захолустном городке на краю света. Беременность и роды у Эльзы были очень тяжелыми. Несчастная женщина промучилась два дня, пытаясь дать жизнь ребенку. Наконец, соседка несмотря на протесты повивальной бабки, утверждавшей, что все идет, как положено, вызвала местного доктора. Тот угрюмо выставил всех из комнаты и как-то заставил Эльзу, находившуюся в полуобмороке, собраться с последними силами. То ли так тому было суждено, то ли лекарь был мастером своего дела. Но в канун светлого праздника Рождества Эльза наконец родила дочь. Девочка была очень слаба и мала, чуть больше двух килограммов. К тому же при рождении ей повредили левую ногу. Повитуха ворчала, что это дело рук вмешавшегося врача. Дескать, если бы слушали ее, то с ребенком все было бы в порядке.

Врач зашел через несколько дней, осмотрел молодую мать и сказал свое веское слово:

– Девочка ваша выжила буквально чудом. А травма ноги у нее врожденная. Можно немного подлечить, но хромать она будет всю жизнь.

Когда Амьен подросла, Эльза, не поверив словам местного эскулапа, начала возить ее и к умным профессорам, и к бабкам-знахаркам. Те исправно брали деньги, делали какие-то манипуляции, иногда даже болезненные. Но проблемы это не решило. Амьен по-прежнему прихрамывала на левую ногу, которая была чуть короче правой. Правда, саму девочку это нисколько не тревожило. Она научилась бегать и прыгать лучше всех ребят в своем дворе, так что со временем даже те глупые мальчишки, что поначалу дразнили ее хромоножка, уже давно замолчали и стали ее лучшими друзьями.

Чаще всего после ухода матери на работу Амьен предавалась мечтам, в которых она с самого раннего возраста, сколько себя помнила, придумывала и строила самые разные дома. Это были величественные соборы, наполненные светом. Или роскошные дворцы, с многочисленными залами, один краше другого. А иногда это были крошечные, но ужасно уютные здания – кафе для друзей, домик для старой семейной пары или уютный дом с тенистым садом для большой и дружной семьи, в которой есть не только мама и дочка, но еще бабушка, дедушка, сестры и братья. А главное – отец.

Они с матерью никогда не говорили об этом. Только однажды, когда мать пришла домой раньше обычного, Амьен набралась смелости и решилась задать мучавший ее вопрос о том, кто ее отец. Они с Эльзой только легли спать и их окружала темнота, так что не было заметно волнения девочки. Мать промолчала, но по тому, как напряглась ее рука, обнимавшая дочь, та поняла, что тема эта запретная и обсуждению не подлежит. Однако почти во всех своих мечтах и занятиях она часто обращалась к своему отцу, образ которого был нарисован не так четко, как продуманные до мелочей здания, но который она чувствовала всем сердцем и знала, что ему могло бы понравиться, а что он бы не принял и осудил со всей строгостью, как это полагается мужчине в патриархальной семье. Про маму она чувствовала уже давно, что несмотря на внешнюю строгость, она всегда примет и поддержит свою непослушную дочь.

В это время в ночь весеннего полнолуния на дальнем берегу Франции в старинном замке семьи Готье впервые за долгие годы зажглись огни в бальной зале. На массивном черном мраморном постаменте в центре зала была разложена толстая книга. Рядом с ней стоял котел с бурлящей черной смолой, издающей тлетворный запах. По всей комнате горели черные свечи в шестигранных подсвечниках.

В центре комнаты собрались все три хозяйки этого дома. Они были одеты в алые длинные мантии, украшенные сверкающими бриллиантами.

Старшая из них стояла в центре прямо перед котлом. Она была самого маленького роста. Сухенькая старушка с небольшим горбом, опирающаяся на крепкую трость. На плече у нее висела горжетка из норки, посверкивающая черным глазом-агатом. При резком повороте в свете свечей казалось, что зверек живой.

Средняя была толще всех. Ее пухлые пальцы вытаскивали из мешка какие-то пахучие травы. Она подавала их старшей сестре. Та отщипывала их понемногу и бросала в котел, помешивая бурлящую и вспенившуюся жидкость крючковатой ложкой.

Младшая была самой высокой и худой. Как иссохшая жердь она согнулась над столом и, прищурив подслеповатые глаза, водила скрюченным пальцем по страницам книги и неразборчиво бормотала себе под нос какие-то заклинания.

Наконец последний ингредиент был опущен в это черное варево. Все трое вскинули руки над головой и произнесли на непонятном языке призыв темных сил. В то же мгновение свечи задрожали и погасли. По залу пронесся порыв холодного ветра. Со всех сторон послышалось завывание. Гладь бурлящей поверхности котла засеребрилась и вверх поднялся сноп сверкающих черными блесками искр и рассеялся фейерверком по комнате. Отовсюду и ниоткуда послышался утробный голос:

– Вызвавшие Заклятие тьмы. Спрашивайте!

Старшая сестра отступила на шаг и глядя в темноту, согнулась в низком поклоне. Скрипучим голосом подобострастно спросила:

– О великий Темный! Мы потревожили тебя впервые, но тому есть оправдание. Несколько лет мы не можем найти нашего брата. Он покинул замок, взяв с собой две семейные реликвии. Мы испробовали все человеческие и магические способы, чтобы найти его след. Но он как будто испарился. Помоги нам, о великий Темный, найти след наследника из рода Готье!

Бурлящая поверхность разгладилась и превратилась в зеркальную гладь. Она дрогнула и появилось изображение. Седой старик прихрамывая шел по узкой улочке. Над ним вились чайки, вдалеке поднималась легкая дымка северного моря. Корабль на пристани покачивался на волнах, мешая прочитать белую надпись на небольшой каменной постройке на самом берегу. Но вот волна толкнула корабль глубже в море, и название открылось полностью «Айлендхауз».

Видение погасло и раздался голос:

– Кровь наследника рода Готье будет платой за беспокойство. Жертва ожидается до истечения этого дня.

В этот момент по залу опять прокатился порыв холодного завывающего ветра, в котором звучал демонический хохот. И на замок опустилась полная темнота и тишина.