Светлана Лаврова - Год свирепого цыпленка

Так же безнадежно обстояли дела с Лизаветой-ябедой. Ее тоже побить не получалось. Почему-то все вокруг утверждали, что девчонок бить нельзя. Интересно, почему это? Чем девчонки от мальчишек отличаются? Руки-ноги у них в том же количестве, глаза-носы-уши тоже. Ростом они выше мальчишек, по крайней мере в их 5 «Б». Пинаются и толкаются так же, щиплются больнее, дразнятся обиднее – почему их нельзя бить? Лизавету-ябеду точно можно. Она все время жаловалась: «А Сокольский меня толкнул!», «А Сокольский у меня в тетради начеркал!», «А Сокольский ко мне пристает!». Врет! Очень надо у нее черкаться и тем более приставать. Один раз Лизавета вообще подло поступила: она подложила ему в ранец шоколадку. Шоколадка растаяла и размазалась по «Математике», аж вся «Математика» слиплась. И «Естествознание» тоже запачкалось, но меньше. Из-за «Математики» Ванечке ужас как от учительницы досталось, за неуважение к предмету. Хотя, на Ванечкин взгляд, шоколад как раз знак уважения, а из неуважения он бы чем похуже «Математику» обмазал, например овсянкой. А Вера Валентиновна за «Естествознание» не ругалась, только головой покачала и сказала: «Проголодался? Ничего, скоро перемена и обед». Но Лизавета все равно вредина. Очень она Ванечку раздражала, и побить ее было бы полезно для «мирового благополучия», как говорит папа.

Ванечка спросил у папы, почему нельзя бить девчонок. Папа подумал и сказал:

– Я раньше тоже понять не мог, а потом понял, когда в институте изучал культуры диких народов. Это табу. Такой священный запрет, идущий с древних времен. Если его нарушить, боги разгневаются и страшно накажут все племя.

– То есть если я побью Лизавету-ябеду, то боги накажут весь наш 5 «Б»? – уточнил Ванечка.

– Наверное, да, – неуверенно ответил папа. – Так верили древние народы. Потому что в совсем уж стародавние времена был матриархат. Это когда командовали женщины, а не мужчины. А мужчин никто не уважал. Потом мужчины возмутились, все переделали и стали главными в мире. А от времен матриархата остался запрет-табу: девочек (как высших существ) бить нельзя.

– А Егулов бьет девочек, – вспомнил Ванечка.

– Вот боги и наказали ваш 5 «Б», – пробормотал папа.

Ванечка кивнул. Он понял, что папа имел в виду новую математичку.

Математичку тоже надо было укусить. С ней-то точно больше никак справиться было нельзя. Против нее даже Егулов ничего не мог сделать.

– Папа, почему она такая несправедливая? – жаловался Ванечка. – Мы с Никитой одинаково задачу решили. Потому что друг у друга списали. И одну и ту же ошибку сделали. Так Никите трояк, а мне двойка!

– Расслабься, Иван, все нормально, – обнял его папа. – Ты гуманитарий, а она технарь. Вы – существа разной породы. Гуманитарий – это человек, которому хорошо удается русский, литература, география, история, иностранные языки. А технарь любит математику и физику. Вы с Адой Эдуардовной никогда не поймете друг друга. У меня тоже математика не ладилась, и моя учительница математики говорила, что я ни на что не гожусь и кончу жизнь под забором.

– Под каким забором? – не понял Ванечка.

– Не знаю, какой забор она предназначала для этой цели, – пожал плечами папа. – Лично я бы предпочел ограду Летнего сада в Петербурге, хотя до него далеко ехать. Пришлось просто назло моей учительнице стать кандидатом наук и доцентом в институте.

Ванечка знал, что папа теперь пишет докторскую диссертацию на тему «Межполушарная асимметрия пространственной синхронизации биоэлектрической активности головного мозга при симптоматической эпилепсии». Ванечка долго это название учил, чтобы небрежно так вставлять в разговор – собеседники просто выпадали. Ванечка вообще к папиному мнению очень прислушивался. Поэтому, когда на следующий день математичка Ада Эдуардовна спросила: «Сокольский, почему ты такой тупой, это очень простая задача», Ванечка ответил:

– Я не тупой. Я гуманитарий, а вы технарь. Мы разной породы. И никогда не поймем друг друга.

Что тут было! Ванечка предпочитал не вспоминать подробности. Он сразу понял, что Алла Эдуардовна обиделась на «технаря», потому что в детстве мечтала стать гуманитарием, а у нее ничего не получилось. Теперь Ванечке надо было срочно сделаться вампиром – желательно до первого урока математики после каникул.

Немножко смущало то, что все авторитеты утверждали: если вампир укусит человека, то тот тоже станет вампиром. Ванечка хорошо подготовился и много книжек про вампиров прочитал, и интернетные источники тоже, так что в теории разбирался. Но если Ванечка-вампир укусит Егулова, Лизавету-ябеду и учительницу математики и они станут вампирами, то что же, все сделаются коллегами и будут работать в одной бригаде? Нет, спасибо, не подойдет. А загрызть их до смерти Ванечка не хотел. Это нехорошо все-таки.

Но с этой проблемой можно разобраться потом. А пока надо срочно найти вампира для укушения Ванечки. И Ванечка начал собирать информацию.

Ветер поднял нарисованного цыпленка довольно высоко, покружил над проводами и с размаху прилепил над карнизом, где дремал старый воробей Осип. Осип проснулся, приоткрыл один глаз и посмотрел, что это тут рядом с ним прошелестело.

– Э-э-э… здравствуйте, дорогие телезрители, – робко сказал цыпленок.

– Ну допустим, – согласился Осип и приоткрыл второй глаз. – А ты кто такой?

– Я цыпленок, – представился цыпленок. – Свирепый и с рогами.

– А чего ты такой плоский? На тебе кошка посидела?

– Нет, я… э-э-э… таким уродился.

– Это экология, – глубокомысленно сообщил Осип и закрыл первый глаз. – Надымили везде заводами, навоняли машинами. Вот и рождаются все напрочь плоские.

Цыпленок не знал, что такое экология, но спорить не стал. Он еще не очень хорошо разбирался в мире, только знал про телепередачи, фильмы и немножко про политические новости. Потому что его на газете нарисовали: как раз с одной стороны «Программа телепередач», а с другой – «Визит министра иностранных дел во Францию».

– Ося, с кем ты опять знакомишься? Ося, как не стыдно! – послышался визгливый голос, и из-под крыши вылезла воробьиха. – Ося, я на минуточку отвернулась, а ты уже беседуешь с какой-то мятой туалетной бумажкой! Разве приличные воробьи так себя ведут?

– Здравствуйте, мадам, международное положение осложняется, – сказал цыпленок, вспомнив визит министра во Францию. Воробьиха попятилась и от неожиданности сказала «чвяк» вместо «чирик».

– Видны позитивные сдвиги в экономике, кризис идет на спад, – попытался успокоить ее цыпленок. Осип закрыл второй глаз и притворился спящим.