Сергей Шемякин - Сокровища рода де Карсо

Англичанина Уоттса, в 1660году сместил французский дворянин дю Россе, набравший для захвата Тортуги отряд в пятьсот буканьеров. Новый губернатор подлатал укрепления (один форт с четырьмя пушками) и больше поселением не занимался. В истории острова известен тем, что продал свои владельческие права на Тортугу Французской Вест-Индской компании за пятнадцать тысяч ливров (отсидев до этого два года в Бастилии по обвинению в измене). Сменил его в 1665 году капитан Бертран д'Ожерон, бывший буканьер и торговец, под высоким покровительством министра финансов Франции Кольбера. Назначенный губернатором Тортуги и Сент-Доменго (западной оконечности острова Сан-Доминго) д'Ожерон озаботился созданием плантаций и увеличением числа переселенцев из Франции, прекрасно понимая, что чем больше людей осядет на подвластных ему территориях, тем больше будет доход. Флибустьеры свободно сбывали добычу на Тортуге и в портах Сент-Доменго, исправно выплачивая десятую часть. Трения властей с населением возникли из-за политики Вест-Индской кампании, потребовавшей, чтобы французы покупали привозные товары только у неё. Такая принудительная торговля переселенцам была крайне невыгодна, поскольку товары тех же голландцев продавались значительно дешевле. Это недовольство к 1670 году достигло крайней черты и могло вспыхнуть мятежом в любой момент. В большинстве своём флибустьеры Карибского моря являлись в то время оружием различных государств, пытавшихся с помощью пиратов нарушить торговлю противостоящих друг другу национальных компаний.

...Переложив румпель и обогнув каменистую банку, Ажен направил баркас в направлении пристани. По его команде, Жак, потравив шкот, сбросил парус и лодка, резко убавив ход, плавно ткнулась в берег.

На берегу, под навесами в тени пальм, было непривычно малолюдно: лишь несколько компаний флибустьеров безнадёжно завязла в кутеже, да у дальнего лодочного причала осипшие от рома голоса нестройно выводили:

...Пусть грохочут пушки и мушкеты бьют,

Блещут абордажные клинки!

Вражеские флаги падают на ют,

Мы их одолели, моряки! ...

(Старинная морская песня) .

Хотя на пристани не толкался, как обычно, народ, но прибытие буканьеров не осталось не замеченным. Не успели охотники привязать лодку, как к ним подошли три флибустьера:

— Капитан Девис, — коснувшись края украшенной пером шляпы, представился один из них, остановившись в двух шагах от друзей. — Вы, братья, никак побывали в серьёзной переделке? — кивнул он на грязную повязку, выглядывающую из-под порванной рубахи Бенуа.

— Три дня назад на нас напали испанцы. Мы буканьеры из отряда Флери! — отрекомендовался Малыш, окинув с высоты своего роста подошедших моряков.

— Так вы с левобережья Артибонита?! — прищурил глаза Девис. — Нам ещё вчера сообщили, что испанцы разгромили все буканьерские отряды в долине. И три часа назад шесть флиботов под командой Легурье вышли в море.

— Да, мы видели эту эскадру в Наветренном проливе, но она прошла мимо, не обратив внимания на наши сигналы, — сказал обидчиво Бенуа.

— Они торопились и не хотели, очевидно, ложиться в дрейф, чтобы поднять вас на борт, — пояснил стоящий рядом с Девисом его помощник, фламандец Ван Готорн.

— Вряд ли они успеют перехватить испанцев. Проклятые гачупины умеют уносить ноги, когда чуют, что им поджарят задницы! Наверняка уже гребут вверх по реке, — буркнул Малыш. — Хотя гребцов у них мы, конечно, проредили, и осталось не больше трети, но, если ветер не изменит направление, кораблям будет трудно войти в устье Артибонита.

— Не окажите ли нам любезность рассказать о случившемся? По Тортуге поползли всевозможные слухи, и мы были бы весьма признательны, услышать рассказ очевидцев, — взявшись за эфес шпаги, поклонился Девис.

Ажен, как и Бенуа, не удивились такой, непривычно выраженной для буканьерского уха, просьбе капитана. Неоднократно бывая на Тортуге, они знали, что многие флибустьеры, сойдя на берег, стремились превзойти друг друга учтивостью манер. И за изысканной вежливостью дворянина вполне мог скрываться жестокий, не знающий пощады человек. Охотники выражались попроще. (Хотя, набравшись у Лангедока, друзья могли тоже, при необходимости, блеснуть изяществом словесных выражений).

Рассказ Ажена вполне бы уложился в несколько фраз, но словоохотливый Бенуа не мог отказать себе в удовольствии заполучить внимательных слушателей. Не жалея красок и подробностей его звонкий голос собрал десятка полтора флибустьеров, лица которых с каждой минутой мрачнели всё больше и больше, а глаза зажигались лютой ненавистью.

Эти люди могли сотворить многое. Но такое?! Убить женщин!? Французская Тортуга и Берег Сент-Доменг были до недавнего времени прибежищем только мужчин. Многие буканьеры десятки лет не видели женщин. Их просто не было. Если ещё иногда встречались служанки у богатых плантаторов и купцов из числа мулаток, метисок и индианок, то белых женщин можно было увидеть только у испанцев. Это была настоящая редкость. Всего год назад д'Ожерон завёз сюда из провинции Анжу около ста француженок, часть которых отбывала наказание в монастыре Мадлонет по причине воровства и лёгкого поведения. Но в этом мире мужчин женщины проходили высшей ценностью. За них не жалели ни серебряных пиастров, ни золотых дублонов. И не важно, кем они значились в прежней жизни, здесь они числились жёнами, и любимыми.

— Смерть гачупинам! — заревели флибустьеры, услышав про гибель отряда Вердье и девушек. И вскинутые вверх клинки абордажных сабель и шпаг, с лязгом выхваченных из ножен, грозно засверкали над головами моряков, обещая кровавую и жёсткую месть.

Г Л А В А 2

— Пока вы не залечите свои раны, мы будем выплачивать вам, как членам корабельной команды, по пиастру в день, как того требуют наши правила. Ну что согласны? — спросил Девис, продолжая разговор, начатый полчаса назад. — Моя "Стрела" ещё две недели будет в ремонте, и вы успеете неплохо отдохнуть, — привёл он последний аргумент, вопросительно посмотрев на буканьеров.

— Хорошо, мы согласны, капитан! — переглянувшись с Жаком, ответил Ажен.

— В таком случае, после тушения огней*, приглашаю вас в "Золотую саблю". Устроим хорошую пирушку, и я вас представлю команде!

На этом капитан раскланялся и вышел, оставив буканьеров одних.

Комната, которую они сняли для проживания, на втором этаже постоялого двора, была крайней от лестницы. И едва затих скрип расшатанных ступенек под сапогами флибустьера, Бенуа не выдержал:

— А не прогадали мы, Поль? — спросил Жак. — В гавани полно кораблей и капитанов. Вдруг мы посадили себе на шею какого-нибудь мерзавца?